— За столовой. — Удивленная, Мэги пошла за ним. Он подошел к двери и проверил замок.
— Если верить газетам, полиция думает, что преступник либо прошел через незапертую дверь, либо твоя мама сама открыла ее знакомому.
— Точно.
— У меня другая версия: этот замок такой плохой, что открыть его мог каждый. — И он продемонстрировал ей, как это делается.
— Я вызвала слесаря, — сказала Мэги. — Думаю, он придет в понедельник.
— Это поздно. Но знаешь, папа у меня на все руки мастер и меня воспитал как своего подмастерье. Я, а может, мы оба заедем завтра и поставим замки на все двери и окна.
«Ни тебе „можно“, ни „пожалуйста“, — подумала Мэги, чувствуя раздражение. — Как у себя дома».
— Я завтра приглашена на обед, — сказала она ему.
— Ну, это же, наверное, не раньше двух. Давай выберем время или, если хочешь, скажи, где будут лежать ключи.
— Нет. Я буду дома.
Нейл взял один из стульев и подставил его под дверь.
— По крайней мере, если что, будет много шума, — сказал он. Потом, оглядев комнату, повернулся к ней. — Мэги, не хочу тебя пугать, но все говорит о том, что убийца что-то здесь искал, и никто не знает, что именно и нашел ли он это.
— Если предположить, что это был «он», — сказала Мэги. — Но ты совершенно прав. Именно так думает полиция.
— Мне не нравится, что ты здесь одна, — сказал Нейл, когда они шли к входной двери.
— Честное слово, Нейл, мне не страшно. Я так долго заботилась о себе сама. Привыкла.
— Даже если бы ты боялась, то никогда бы в этом не призналась, верно?
Мэги всмотрелась в его печальное, вопрошающее лицо.
— Верно, — просто ответила она.
Он вздохнул, повернулся и открыл дверь.
— Спасибо за чудный вечер, Мэги. До завтра.
Позднее, укладываясь спать, Мэги поняла, что не почувствовала радости от того, что поиздевалась над Ней-лом. Было совершенно очевидно, что ей это удалось. «Око за око, зуб за зуб», — сказала она себе, но месть не радовала. Она не любила игру взаимоотношений.
Мэги засыпала, и ее последние мысли были разрозненны, непоследовательны, совершенно подсознательны.
Нуала подала заявление на место в «Латам Мейнор», потом умерла сразу после отказа от этого места.
Знакомая Стефенсов Лаура Арлингтон тоже подала заявление на то же место и потеряла все свои деньги.
Этот номер в «Латам Мейнор» приносит несчастье Если так, то почему?
По настоянию своей жены доктор Вильям Лейн начал посещать воскресные обеды в «Латам Мейнор».
Одиль считала, что их пансионат представляет собой нечто вроде семьи, и гости, приглашенные к обеду со стороны, являются потенциальными клиентами, которые с его помощью должны составить самое благопрн ятное впечатление о «Латам Мейнор»
— Не обязательно часами находиться с ними, дорогой, — щебетала она. — Но ты такой обходительный, и если люди видят, что их матери и тетушки или еще кто-то находятся в хороших руках, вот тогда и наступает момент, когда им самим захочется переселиться к нам.
Лейн тысячу раз думал, что, если бы Одиль не была такой безмозглой, он заподозрил бы ее в сарказме. Но нельзя было отрицать, что с тех пор, как они стали проводить открытые воскресные обеды, а идея принадлежала именно ей, и сами начали посещать их, число заявлений от желающих поселиться в «Латам Мейнор» резко возросло.
Но в то утро, войдя с Одиль в большой зал, доктор Лейн был разочарован, увидев Мэги Холлоувей вместе с Сарой Кушинг, дочерью миссис Бейнбридж.
Одиль их тоже заметила.
— Похоже, Мэги Холлоувей легко заводит знакомства, — шепнула она ему.
Они шли через зал, останавливаясь, чтобы поболтать с гостями, поприветствовать знакомых посетителей и быть представленными другим.
Мэги не видела, как они подошли. Когда они с ней заговорили, она виновато улыбнулась.
— Я выгляжу как навязчивый гость, — сказала она. — Миссис Кушинг пригласила меня пообедать с ее мамой, но миссис Бейнбридж сегодня утром почувствовала усталость, поэтому мы решили никуда не ходить.
— Вам здесь всегда рады, — галантно возразил доктор Лейн и обратился к Cape:
— Мне взглянуть на вашу маму?
— Нет, — решительно ответила Сара, — она скоро спустится. Доктор, правда, что Элеонора Шандлер решила переехать сюда?
— Честно говоря, да, — признался он. — Узнав о кончине миссис Шипли, она позвонила и попросила ее номер. Распорядилась, чтобы ее декоратор все переделал. Так что она сможет въехать лишь через несколько месяцев.
— Думаю, это к лучшему, — вмешалась Одиль Лейн. — У друзей миссис Шипли будет время привыкнуть, не так ли?
Сара Кушинг проигнорировала ее вопрос.
— Я спросила о миссис Шандлер лишь потому, что хотела убедиться, что ее не посадят за стол с моей мамой. Она невозможная женщина. Советую вам посадить ее с кем-нибудь, кто плохо слышит. Они милосердно будут избавлены от ее невыносимого самомнения.
Доктор Лейн нервно улыбнулся.
— Сделаю специальное распоряжение относительно распределения мест, миссис Кушинг, — сказал он. — Кстати, вчера поступил запрос на большой двухместный номер на имя супругов Ван Хиллари из Коннектикута. Один джентльмен собирается предложить им приехать и посмотреть все самим. Возможно, если так и выйдет, ваша мама не станет возражать против соседства с ними за ее столом.
«Один джентльмен... Он говорит о Нейле», — подумала Мэги.
Миссис Кушинг изогнула бровь.
— Конечно, прежде всего с ними должна повидаться я, а мама любит мужское общество.
— Совершенно верно, мама это любит, — сухо произнесла миссис Бейнбридж. — Они все повернулись ней. — Извините за опоздание, Мэги. Похоже, что все больше времени уходит на все меньшие дела. Я правильно поняла, что номер Греты Шипли уже продан?
— Да, именно так, — мягко произнес доктор Лейн. — Родственники миссис Шипли скоро приедут, чтобы забрать ее личные вещи и вывезти мебель. А теперь, с вашего позволения, мы с Одиль подойдем к другим гостям.
Когда они отошли на приличное расстояние, Летиция Бейнбридж сказала:
— Сара, когда мои глаза закроются, постарайся сделать так, чтобы к моему номеру никто не приближался в течение месяца. Деньги, которые я заплатила, мне это гарантируют. Кажется, что здесь не дают даже остыть телу.
Нежный звонок оповестил о начале обеда. Как только они сели, Мэги заметила, что за их столом все поменялись местами, и подумала, не является ли это обычаем после чьей-нибудь смерти.