Они поднялись на крыльцо. На широких перилах, как бы подчеркивая скорбность обстановки, стояло несколько горшков с фиалками и альпийскими цветами. Бейтман приподнял ближайший горшок и достал ключ.
— Видите, как я вам доверяю, Мэги? Показываю свой тайник. Это старинный замок, и ключ слишком тяжел, чтобы носить его с собой.
Открывая дверь, он указал на креповые ленты.
— У некоторых народов было принято вот так украшать дверь, сообщая, что в этом доме траур.
Господи! Как он наслаждается! Мэги слегка содрогнулась. Руки ее стали мокрыми, и она спрятала их в карманы джинсов. В голову пришла глупая мысль, что не следует входить в дом, где траур, в клетчатой рубашке и джинсах.
Ключ со скрипом повернулся, и Эрл Бейтман распахнул дверь и oтступил в сторону.
— Ну что вы оо этом думаете? — гордо спросил он, когда Мэги медленно прошла мимо него.
В фойе стоял манекен в натуральную величину, одетый в черную ливрею.
— В своей первой книге по этикету, изданной в тысяча девятьсот двадцать втором году, Эмили Поуст писала, что, когда кто-то умирал, дворецкий менял свою обычную ливрею па траурную и встречал посети-телей.
Эрл что-то стряхнул с рукава манекена. Мэги не увидела что.
— Дело в том, — увлеченно говорил он, — что на первом этаже представлены погребальные обряды нашего столетия. Мне подумалось, что фигура в ливрее будет интересна посетителям. Сегодня немногие состоятельные люди хотели бы, чтобы у них в прихожей сто-ял лакей в черной ливрее, если в семье кто-то умер.
Мэги вдруг вспомнила тот тяжелый день, когда ей было десять лет и Нуала сказала, чго уходит.
«Видишь ли, Мэги, — пыталась объяснить она, — долгое время после смерти моего первого мужа я, всегда носила с собой солнечные очки. Я в то время могла расплакаться очень легко. Когда чувствовала, что не сдержусь, я лезла в карман за очками и думала: „Пора надевать камуфляж печали“. Я надеялась, что мы с твоим отцом сможем любить друг друга. Я очень старалась, но ничего не получилось. И всю оставшуюся жизнь, когда бы я ни подумала о годах разлуки с тобой, мне придется прибегать к камуфляжу печали».
Воспоминания об этом дне всегдаа стоили Мэги слез. «Жаль, что у меня нет сейчас камуфляжа печали», — подумала она, вытирая влажную щеку.
— О Мэги, вы растроганы, — сказал Эрл почтительным тоном. — Как тонко вы чувствуете. Я уже сказал, на этом этаже выставлены похоронные принадлежности двадцатого века.
Он отодвинул тяжелый занавес.
— В этой комнате находится макет очень скромных похорон по Эмили Поуст. Видите?
Мэги заглянула. Фигура молодой женщины в бледно-голубом шелковом платье возлежала на покрытой парчой софе. На атласной подушке рассыпаны золотисто-коричневые локоны. Руки сложены на букетике из шелковых ландышей.
— Не правда ли, очаровательно? Кажется, будто она всего лишь спит, — шептал Эрл. — И посмотрите! — Он показал на скромный серебряный аналой возле входа. — В наши дни здесь лежала бы книга для записей посетителей. Вместо этого я положил сюда копию оригинальной статьи из книги Эмили Поуст об уважении к скорбящим. Позвольте зачитать. Это действительно очень впечатляет.
Голос его эхом зазвучал в тишине залов.
— Скорбящие должны, по возможности, находиться в солнечной комнате у зажженного камина. Если им не хочется садиться за общий стол, следует подать очень умеренную пищу на подносе. Чашку чаю, кофе или бульона, тонкий ломтик тоста, крутое яйцо, горячее молоко или гренки. Холодное молоко страдающему человеку неполезно. Повар может предложить что-нибудь на их вкус.
Он сделал паузу.
— Не правда ли, это нечто? Скажите, разве может нынче кто-нибудь, даже при больших деньгах, иметь повара, знающего его вкусы? Верно? Но полагаю, это будет весьма наглядно для лекции, не так ли?
Он взял ее под руку.
— Знаю, что у вас не очень много времени, но, пожалуйста, пойдемте со мной наверх. Там у меня великолепная экспозиция древних ритуалов. Банкетные столы, например. Похоже, что люди издавна понимали, что похороны должны заканчиваться застольем, поскольку длительная скорбь изнуряет и того, кто понес утрачу, и общество. У меня представлены типичные примеры.
— Там еще есть отдел погребений, — продолжал он с энтузиазмом, когда они поднялись но лестнице. — Я говорил вам, что в Судане душили своего вождя, когда он становился старым и слабым? Видите ли, считалось что вождь олицетворяет жизнестойкость народа и не должен умирать, а то народ может погибнуть вместе с ним. Поэтому, когда вождь начинал явно слабеть, его тайно убивали и замуровывали в глиняную стену. Вождь как бы и не умирал вовсе, а просто исчезал. — Он рассмеялся.
Они поднялись на второй этаж.
— В этом зале у меня копия глиняной стены. Только между нами, я начал создание музея под открытым небом, где погребальная зона будет натуральной. Это милях в десяти отсюда. Я даже начал кое-какое строительство, немного расчистил бульдозером. Весь проект разработал сам. Когда все закончу, это будет грандиозно. В одном месте у меня запланирована небольшая копия пирамиды с прозрачной стеной, чтобы было вндно, как древние египтяне хоронили своих фараонов, снаряжая их бесценными украшениями из золота и драгоценных камней.
«Он начинает заговариваться, — подумала Мэги, чувствуя, как ее охватывает свинцово-тяжелое беспокойство. — Он сумасшедший!» Мысль ее бешено работала, пока он водил ее из зала в зал, где были старательно представлены исторические сцены. Теперь Эрл держал ее за руку, таская из стороны в сторону, все показывая и рассказывая.
Они уже почти достигли конца длинного зала, когда Мэги сообразила, что не видела ничего похожего на колокольчикн, которые нашла на кладбище.
— А что у вас на третьем этаже? — спросила она.
— Это пока не для выставки, — рассеянно ответил он. — Там у меня склад.
Вдруг он остановился и посмотрел на нее напряженным взглядом. Они стояли в конце зала напротив тяжелой двери.
— О Мэги, здесь у меня самые лучшие экспонаты!
Эрл повернул ручку и с торжествующим видом распахнул дверь.
— Чтобы достичь нужного эффекта, я соединил две комнаты. Это похороны аристократа в Древнем Риме. — Он оттолкнул ее в сторону. — Позвольте объяснить. Сперва они строили носилки, потом ставили на них топчан. Сверху клали два матраса. Может, из этого получится отличный снимок для сериала. Конечно, в данный момент вместо пламени в факелах горят алые лампочки, но их можно зажечь по-настоящему. Старик, создавший для меня эти носилки, был настоящим мастером. Он сделал точную копию с картинки, которую я ему дал. Взгляните на фрукты, цветы, вырезанные на дереве. Вы их чувствуете?
Он схватил ее за руку и потащил вдоль носилок.
— А этот манекен просто сокровище. Он одет в точности как древний мертвый аристократ. Я нашел это прекрасное одеяние в магазине исторического костюма. Какими эффектными должны были быть эти похороны! Только представьте. Глашатаи, музыканты, пылающие факелы.