Даже если полиция начала расследование самоубийства, против него нет никаких свидетельств. Ту карту, которая находилась у него в кабинете, он мог представить для изучения любому профессиональному врачу. Истинные отчеты о Венджи, все истинные отчеты об «особых» делах находились здесь, в стенном сейфе. Вряд ли кто-нибудь сможет обнаружить этот сейф. Его нет даже на первоначальных планах дома. Доктор Вестлейк установил его лично. Только Уинифред знала о нем.
Ни у кого нет причин подозревать его — ни у кого, кроме Кэти Демайо. Она чуть было не сказала ему что-то, когда он упомянул вид из больничного окна, но резко передумала.
Фухито пришел к нему, когда он вечером запирал кабинет. Явно нервничая, произнес:
— Миссис Демайо задавала много вопросов. Возможно ли, что полиция не верит, будто миссис Льюис совершила самоубийство?
— Честно говоря, не знаю. — Ему нравилось, что Фухито нервничает; он понимал, из-за чего.
— Это интервью, которое вы дали журналу «Ньюсмейкер»… оно ведь завтра выйдет?
Он презрительно посмотрел на Фухито.
— Да. Но уверяю вас, я обрисовал все так, словно пользуюсь услугами нескольких психиатров-консультантов. Ваше имя не будет упомянуто в статье.
Фухито не слишком обрадовался.
— Тем не менее, это привлечет внимание к нашей клинике, к нам, — посетовал он.
— К вам. Вы ведь это хотите сказать, доктор?
Он чуть не засмеялся над обеспокоенным, виноватым лицом Фухито.
Теперь, допивая виски, он осознал, что просмотрел еще один путь к спасению. Если полиция придет к заключению, что Венджи убили, если они начнут расследование в Вестлейке, нужно будет всего лишь с неохотой предложить им допросить доктора Фухито. Особенно учитывая его прошлое.
В конце концов, доктор Фухито последний, про кого известно, что он видел Венджи Льюис живой.
Выйдя от доктора Фухито, Кэти направилась в восточное крыло на переливание. Ее положили в отгороженное занавесками помещение рядом с отделением скорой помощи. Лежа на кровати с закатанным рукавом и иглой в руке, она пыталась подробно вспомнить, что с ней происходило, когда она поступила в больницу в понедельник вечером.
Ей казалось, что она помнит, как лежала в этой комнате, но не была в этом уверена. К ней заглянул доктор, который зашивал порез у нее на руке.
— Здравствуйте, я видел вас у стойки регистратора. Вижу, доктор Хайли назначил еще одно переливание. Надеюсь, вы обследуетесь по поводу низкого гемоглобина.
— Да. Меня наблюдает доктор Хайли.
— Отлично. Давайте-ка взглянем на руку. — Он снял повязку, пока Кэти лежала. — Хорошая работа, должен признать. У вас не останется шрама, чтобы показывать внукам.
— Если у меня будут внуки, — сказала Кэти. — Доктор, скажите, я лежала на этой кровати в понедельник вечером?
— Да, мы привезли вас сюда после рентгена. Вы не помните?
— Как-то очень туманно.
— Вы потеряли много крови. У вас был сильный шок.
— Понятно.
Когда переливание закончилось, она вспомнила, что доктор Хайли не велел ей садиться за руль в течение двадцати минут. Она решила пойти в приемный покой и заполнить бланки для поступления в больницу. Тогда не придется думать об этом в пятницу.
Когда Кэти вышла из больницы, было почти шесть часов. Она обнаружила, что машинально сворачивает к Чепин-Ривер. Ерунда какая, подумала она, ты ужинаешь с Молли и Биллом завтра вечером. Забудь о том, чтобы ехать туда сейчас.
Приняв решение, она развернулась и поехала на Палисад-парквей. Она проголодалась, а домой ехать не хотелось. Что за поэт писал о радостях одиночества и закончил стихотворение строчками: «Но не возвращайся домой один после пяти. Пусть кто-нибудь ждет тебя там»?
Что ж, она научилась справляться с одиночеством, научилась радоваться тихим вечерам, заполненным чтением и хорошей музыкой.
Появившееся в последнее время ощущение пустоты было для нее внове.
Кэти проехала мимо ресторана, в котором они с Ричардом ужинали вчера вечером, и, повинуясь внезапному порыву, свернула на стоянку. Сегодня она попробует другое фирменное блюдо, антрекот. Может, в теплом, уютном, тихом ресторане удастся поразмышлять.
Владелец узнал ее и расцвел от удовольствия.
— Добрый вечер, мадам. Доктор Кэрролл не заказывал столик, но у меня есть свободный у камина. Он ставит машину?
Она покачала головой:
— Да нет, сегодня я одна.
Он на мгновение растерялся, но быстро нашелся:
— В таком случае у нас появился новый и прекрасный друг.
Он провел ее к столику, рядом с тем, за которым они сидели с Ричардом.
Кивнув в ответ на предложение принести ей бокал бургундского, Кэти откинулась на стуле, и ее охватило то же умиротворение, что и вчера. Теперь нужно собраться с мыслями и обдумать впечатления от разговоров с доктором Хайли и доктором Фухито.
Достав блокнот, она начала просматривать записи. Доктор Хайли. Кэти ожидала, что он как-то объяснит, почему беременность Венджи Льюис сопровождалась серьезными осложнениями, станет оправдываться. Именно так он и поступил, и его слова звучали совершенно разумно. День за днем он выкупал время для ребенка. Его замечания о том, как Венджи боялась предстоящих родов, звучали правдоподобно. От Молли она слышала об истерике, которую Венджи закатила из-за волдыря на пальце.
В чем же дело? Чего еще она хотела от доктора Хайли? Она вспомнила доктора Уэйнрайта, онколога из Нью-Йорка, который лечил Джона. Он разговаривал с ней, когда Джон умер, она видела боль у него на лице, слышала боль в его голосе. «Я хочу, чтобы вы знали, миссис Демайо, мы сделали все возможное, чтобы спасти его. Испробовали все способы. Но иногда это не в нашей власти».
Доктор Хайли выразил сожаление по поводу смерти Венджи, но, безусловно, не скорбел. Конечно же, он должен оставаться беспристрастным. Она слышала разговор Билли и Ричарда о том, что врач всегда должен быть беспристрастным. Иначе он вечно будет разрываться на части и, в конце концов, не сможет делать свое дело.
Ричард. Ее взгляд случайно упал на столик, за которым они вчера сидели. Он тогда сказал: «Нам хорошо вместе, мы оба это понимаем». Он прав, и она это знает. Может быть, именно поэтому ей рядом с ним неуютно, как будто в любой момент все может выйти из-под контроля. Возможно ли, чтобы такое случилось дважды в жизни? Когда с самого начала ты знаешь — вот оно, это он.
Когда они с Ричардом уходили от Молли после вчерашнего короткого ланча, та пригласила их на ужин в четверг вечером, то есть завтра.
— Будут Лиз и Джим Беркли, — сказала она. — Та самая Лиз, которая считает доктора Хайли богом. Вам обоим, возможно, будет интересно с ней поговорить.