ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ
Я не могу поверить, что стою на том же месте, где стояла, когда убила маму. Я часто задаюсь вопросом, было ли это частью ночного кошмара или случилось на самом деле. Вначале, после той ужасной ночи, мне все время снились кошмары. Почти все свои детские годы я рисовала образы кошмаров для доктора Морана, психолога в Калифорнии, куда я переехала жить после суда. Эта комната появлялась во многих рисунках.
Зеркало над камином — то самоё, что выбрал отец, когда ремонтировал дом. Оно установлено в нише. В нем я вижу свое отражение. Мертвецки бледное лицо. Глаза кажутся темно-голубыми, почти черными, они отражают ужасные видения, вспыхивающие в памяти.
Цвет глаз — от отца. Глаза матери были светлее, сапфирового цвета, они изумительно сочетались с ее цветом волос, золотистого оттенка. Мои волосы были бы темно-русыми, если бы я не красилась. Я красила их в темный цвет с тех пор, как вернулась на восточное побережье шестнадцать лет назад, чтобы поступить в Институт Технологии Моды на Манхэттене. Ростом я выше матери на пять дюймов. Также, становясь старше, я понимаю, что становлюсь похожей на маму во многих вещах, и я пытаюсь отдалиться от всего схожего. Я всегда жила в ужасе от одной фразы, которую мне кто-то сказал: «Ты выглядишь знакомой…» В свое время образ моей матери полоскали все средства массовой информации, и по-прежнему он периодически возникает в разных изложениях обстоятельств смерти матери. Поэтому, если кто-то говорит, что я выгляжу знакомой, я знаю, что они имеют в виду ее. Я, Силия Фостер Нолан, урожденная Лиза Бартон, прозванная в желтой прессе «Малюткой Лиз БОРДЕН», мало похожа на ту круглолицую девчушку с золотистыми кудряшками, с которой было снято обвинение (но не ответственность) в умышленном убийстве матери и попытке убийства отчима.
Мой второй муж Алекс Нолан и я женаты уже шесть месяцев. Сегодня я думала, что мы собираемся взять моего четырехлетнего сына Джека на показ лошадей в Пипэке, в городе севернее Нью-Джерси, когда неожиданно Алекс завернул в город Мендхем, расположенный рядом. Это было как раз после того, как он сказал, что у него есть замечательный сюрприз для меня ко дню рождения, и поехал по дороге к этому дому. Алекс припарковал машину, и мы вошли внутрь.
Джек дергал меня за руку, но я застыла на месте. Энергичный, как большинство четырехлетних, он хотел изучить дом. Я разрешила ему идти, и он мгновенно выскочил из комнаты и побежал вверх по лестнице в холл.
Алекс стоял немного позади меня. Даже не видя его, я чувствовала его беспокойство. Он верил, что нашел замечательный дом, где мы сможем жить, и такой щедрый подарок мне на день рождения сделан исключительно ради меня.
— Я поброжу тут с Джеком, дорогая, — пытался он ободрить меня. — А ты осмотрись и подумай, как ты украсишь дом.
Как только он вышел из комнаты, я услышала его голос:
— Не ходи вниз, Джек. Мы не закончили показывать маме ее новый дом.
— Ваш муж сказал, что вы дизайнер по интерьеру, — сказал Генри Палей, торговый агент по недвижимости. — Этот дом содержали очень хорошо, но, конечно, каждая женщина, особенно с такой профессией, хочет привнести в дом что-то свое.
До сих пор не веря, что смогу что-нибудь вымолвить, я посмотрела на него. Палей — невысокий мужчина лет шестидесяти, с короткими седыми волосами и аккуратно одетый в темно-синий полосатый костюм. Я подумала, что он ждет эмоционального всплеска от меня в ответ на замечательный подарок мужа мне на день рождения, который он только что преподнес.
— Возможно, ваш муж упомянул, что я не торговый агент, — пояснил Палей. — Моя начальница, Джорджет Гроув, показывала ему различные варианты поблизости, когда он заметил на газоне табличку «Продается». Он, очевидно, влюбился в этот дом сразу. Дом — просто архитектурный шедевр и расположен на десяти акрах в престижной части города.
Я знаю, что это сокровище. Мой папа был архитектором, и реконструировал разрушавшийся дворец восемнадцатого века, превратив его в этот привлекательный и вместительный дом. Я внимательно посмотрела на камин. Мама и папа нашли каминную полку во Франции, в замке, который предназначен к сносу. Отец объяснил мне значение всех рельефных работ на ней, показал херувимов, ананасы и виноград…
Тэд прижал мамочку к стене…
Мамочка всхлипывала…
Я направила на него пистолет. Папин пистолет…
Отойди от мамочки…
Конечно…
Тэд развернул мамочку и пихнул ее на меня…
Мамочкины испуганные глаза, глядящие на меня…
Пистолет бабахнул…
Борден Лиз топор схватила…
— С вами все в порядке, миссис Нолан? — спросил меня Генри Палей.
— Да, конечно, — ответила я с усилием. Язык одеревенел. Первая мысль состояла в том, что я напрасно позволила Ларри, моему первому мужу, заставить меня поклясться, что я никому не скажу правду о себе, даже тому, за кого я выйду замуж. В этот момент я была ужасно зла на Ларри за то, что он добился от меня этого обещания. Он был так добр ко мне, когда я рассказала ему о себе до брака, но в конце он разочаровал меня. Он стыдился моего прошлого и боялся, что это как-то отразится на будущем нашего сына. Теперь этот страх привел нас сюда.
То, что я уже солгала, разделяет нас с Алексом. Мы оба это чувствуем. Он говорит, что хочет детей в ближайшем будущем, и хотела бы я знать, как он будет себя чувствовать, если узнает, что Малютка Лиз Борден станет их матерью.
Уже прошло двадцать четыре года, но такие воспоминания не проходят. Кто-нибудь в городе узнает меня? Я задумалась. Вообще-то нет. Но, хотя я согласилась жить в этом городе, я не соглашалась жить ни в этом районе, ни в этом доме. Я не могу жить здесь. Просто не могу.
Чтобы избежать любопытства, которое читалось в глазах Палея, я подошла к каминной полке и притворилась, что изучаю ее.
— Прекрасна, не так ли? — спросил Палей, и в его елейном голосе я уловила профессиональное воодушевление агента по продаже недвижимости.
— Да.
— Хозяйская спальня очень большая и имеет две прекрасно оборудованные ванные комнаты. — Он открыл дверь в спальню и смотрел на меня выжидательно. Я неохотно поплелась за ним.
Нахлынули воспоминания. Утро выходного в этой комнате. Я лежала в кровати вместе с мамой и папой. Отец приносил кофе для мамы и горячий шоколад для меня.
Их гигантской кровати со стеганым подголовником, естественно, не было. Мягкие персиковые стены теперь были перекрашены в темно-зеленый цвет.
Выглянув в заднее окно, я увидела, что японский клен, давно посаженный отцом, сейчас вырос и стал красивым.
Слезы покатились из глаз. Я хотела бежать отсюда. Если понадобится, я нарушу данное мной обещание Ларри и расскажу Алексу правду о себе. Я не Силия Фостер, истинная Келлог, дочь Кэтлин и Мартина Келлога из Санта Барбары, Калифорния. Я Лиза Бартон, родившаяся в этом городе, ребенок, оправданный за убийство и покушение на убийство.