Его широко раскрытые, ярко сверкающие глаза метали молнии. Опал сказала то, что он ждал от нее.
— Ли должна быть наказана.
— Она будет наказана. Если твой глаз сбивает тебя с пути истинного, вырви его. Если твоя рука соблазняет тебя, отрежь ее. Ли явно находится во власти сатаны. Мой долг — направить ее на путь искупления грехов перед Господом, заставив ее обратить нож против себя.
Сара вела машину по Гарден Стейт Парк Уэй. Сидевшая рядом Лори спала. Надзирательница обещала позвонить доктору Карпентеру и сообщить ему, что они уже едут домой. Грег предоставил Саре поддержать Лори, укоризненно повторяя:
— Лори, Лори, я никогда не делал тебе ничего плохого. Я люблю тебя. — Затем, покачав головой, он сказал Саре: — Я не понимаю.
— Я позвоню тебе, — торопливо ответила ему Сара.
Она знала, что его телефон был в записной книжке Лори. В прошлом году Лори часто звонила ему.
Доехав до Риджвуда и свернув на свою улицу, Сара со страхом увидела, что возле их дома стояли три фургончика. Репортеры с камерами и микрофонами толпились на подъезде к дому. Сара посигналила. Пропустив машину, они побежали рядом, пока она не остановилась возле входной двери. Вздрогнув, Лори открыла глаза и огляделась.
— Сара, что делают здесь эти люди?
С облегчением Сара увидела, как открывалась входная дверь. По ступенькам торопливо спустились доктор Карпентер и Софи. Протиснувшись сквозь толпу репортеров, Карпентер открыл дверцу машины и помог Лори выйти. Засверкали вспышки фотоаппаратов, и на Лори обрушился град вопросов, пока он с Софи почти внесли ее вверх по ступеням в дом.
Сара понимала, что она вынуждена будет сделать заявление. Выйдя из машины, она подождала, пока все микрофоны были направлены на нее. Пытаясь заставить себя выглядеть спокойной и уверенной, она выслушивала вопросы:
— Это убийство на почве роковой страсти?.. Это правда, что вы бросили работу, для того, чтобы защищать Лори?.. Считаете ли вы ее виновной?..
Сара решила ответить на последний вопрос.
— Моя сестра как по закону, так и по совести не виновна ни в каком преступлении, и это будет доказано нами на суде.
Повернувшись, она стала пробираться сквозь толпу выкрикивающих вопросы журналистов.
Софи ждала ее возле открытой двери. Лори лежала в комнате на кушетке, рядом стоял доктор Карпентер.
— Я дал ей сильнодействующее успокоительное, — сказал он Саре шепотом. — Надо поскорее перенести ее в спальню и уложить в постель. Я просил передать доктору Донелли, чтобы он позвонил, сегодня он должен вернуться из Австралии.
Это было похоже на переодевание куклы, когда они с Софи стянули с Лори через голову свитер и надели на нее ночную рубашку. Лори не открывала глаз и, казалось, ничего не чувствовала.
— Я принесу еще одно одеяло, — тихо сказала Софи. — У нее ледяные руки и ноги.
Когда Сара включала ночник, до нее долетел слабый стон. Это был горький, приглушенный подушкой, плач Лори.
— Она плачет во сне, — сказала Софи. — Бедная девочка.
Да, это был детский плач. Если бы Сара не смотрела на Лори, то она бы подумала, что где-то плачет испуганный ребенок.
— Попроси доктора Карпентера подняться наверх.
Она чуть было инстинктивно не обняла Лори, чтобы успокоить ее, но заставила себя дождаться доктора. Подойдя к ней, он встал в полутемной комнате и внимательно наблюдал за Лори. Когда рыдания стихли и Лори перестала сжимать подушку, послышался ее шепот. Склонившись над ней, они прислушались.
— Я хочу к папе. Я хочу к маме. Я хочу к Саре. Я хочу домой.
Томазина Перкинс жила в маленьком четырехкомнатном домике в Гаррисберге, в Пенсильвании. В свои семьдесят два года она выглядела довольно бодро, и единственным ее недостатком можно было считать страсть поговорить о самом волнующем событии ее жизни — о том, какую роль она сыграла в истории с похищением Лори Кеньон. Она была той самой кассиршей, которая позвонила в полицию, когда у Лори началась истерика в закусочной.
Больше всего она сожалела о том, что не успела как следует разглядеть ту пару и не могла вспомнить имени, которым женщина назвала мужчину, когда они потащили Лори из кафе. Иногда Томазина видела их во сне, особенно мужчину, правда, без лица, лишь длинные волосы, борода и сильные руки, густо покрытые волосами.
Томазина узнала об аресте Лори Кеньон из телевизионных новостей в шесть часов. «Вот несчастная семья, — сочувственно подумала она. — Столько бед». Кеньоны были очень благодарны ей. Она была приглашена вместе с ними на передачу «Доброе утро, Америка» после возвращения Лори домой. В тот день Джон Кеньон незаметно дал ей чек на пять тысяч долларов.
Томазина надеялась, что Кеньоны будут поддерживать с ней отношения. Некоторое время она регулярно писала им длинные подробные письма, в которых описывала, как все, кто ни приходил в кафе, хотели послушать эту историю и как у них наворачивались на глаза слезы, когда Томазина рассказывала, какой испуганной выглядела Лори и как горько она плакала.
Потом она получила от Джона Кеньона письмо. Он вновь благодарил ее за доброту, но просил больше не писать им, так как письма очень расстраивали его жену. Они все пытались вычеркнуть из памяти то страшное время.
Томазина была сильно огорчена. Ей так хотелось, чтобы они пригласили ее к себе, чтобы она могла потом рассказать что-то новое о Лори. Но даже несмотря на то, что она продолжала посылать им рождественские поздравления, они больше ей не отвечали.
Затем, узнав о случившейся в сентябре трагедии, она послала Саре и Лори свои соболезнования и получила трогательный ответ от Сары, в котором она писала, что сам Бог, услышав их молитвы, послал им Томазину и что она благодарна ей за эти пятнадцать счастливых лет, прожитых ими со дня возвращения Лори. Поместив письмо в рамку, Томазина позаботилась о том, чтобы оно было на виду у всех посетителей кафе.
Томазина любила смотреть телевизор, особенно утром по воскресеньям. Она была очень набожной, и «Церковь в эфире» являлась его любимой передачей. Она обожала преподобного Ротланда Гаррисона и искренне горевала, узнав о его смерти.
Преподобный Бобби Хоккинс был совершенно не похож на него. Перкинс относилась к нему с каким-то недоверием. Он вызывал у нее странное чувство. И все же в них с Карлой было что-то гипнотическое. Она не могла оторвать от них глаз. Конечно же, он был замечательным проповедником.
Она сгорала от нетерпения в ожидании воскресного утра, когда преподобный Бобби Хоккинс предложит всем зрителям протянуть руки к телевизору и загадать свое заветное желание. Тогда бы она попросила Господа о том, чтобы арест Лори оказался ошибкой. Однако, это была лишь среда, а до воскресенья ей нужно было ждать больше половины недели.