Донелли поднял глаза.
— Ты что-то сказала, Лори?
Лори пожала плечами.
— Не понимаю, как это у меня вырвалось.
— Повтори, пожалуйста, что ты сказала.
— Я сказала, что ненавижу, когда у мужчин волосатые руки.
— Почему ты вдруг подумала об этом?
— Она не собирается отвечать на этот вопрос.
Сара сразу же узнала голос Кейт.
Джастин не смутился.
— Ладно тебе, Кейт, — добродушно сказал он. — Перестала бы ты давить на Лори. Она хочет со мной поговорить. Возможно, и Дебби хочет. По-моему, накануне в дневнике писала Дебби. Похоже, это ее почерк.
— Ну, уж конечно не мой. — В последние три месяца ее тон стал менее категоричен. Появился слабый намек на взаимопонимание между Джастином и личностью Кейт.
— Можно мне сейчас поговорить с Дебби?
— Хорошо. Только не доводи ее до слез. Я уже устала от этого хныканья.
— Зачет ты притворяешься, Кейт? — воскликнул Джастин. — Мы с тобой прекрасно знаем, что ты пытаешься защитить Дебби и Лори. Так дай же мне помочь тебе. Тебе одной не справиться.
Свесившиеся вперед волосы были известным знаком. У Сары разрывалось сердце, когда она слышала голос этого запуганного ребенка, называвшего себя Дебби. Неужели такой была Лори все те два года ее отсутствия — все время в слезах, в страхе, в тоске по любимым ею людям?
— Привет, Дебби, — сказал Джастин. — Как сегодня наша большая девочка?
— Спасибо, лучше.
— Дебби, я так рад, что ты опять стала писать в дневнике. Ты помнишь, почему ты это написала вчера вечером?
— Я знала, что в блокноте ничего нет. Я сначала его потрясла.
— Потрясла? А что же ты там могла найти?
— Не знаю.
— Что ты там боялась найти, Дебби?
— Другие фотографии, — прошептала она. — Мне надо идти. Меня ищут.
— Кто? Кто тебя ищет?
Но ее уже не было.
Послышался ленивый смешок. Лори положила ногу на ногу и несколько развалилась в кресле. Нарочито небрежным жестом она поправила волосы.
— Вот-вот, так она всегда, пытается спрятаться, думая, что ее не найдут.
Сара напряглась. Это была Леона, та самая личность, которая писала письма Элану Гранту, та отвергнутая женщина, которая убила его. За эти месяцы она появлялась лишь дважды.
— Привет, Леона, — Джастин подался вперед с видом подчеркнутого внимания к привлекательной женщине. — Я надеялся, что ты навестишь нас.
— Жизнь проходит. Нельзя же все время сидеть в тоске. Есть закурить?
— Конечно. — Открыв ящик стола, он вытащил пачку и дал ей прикурить. — А ты тосковала, Леона?
Она пожала плечами.
— Да, ты же знаешь. Я с ума сходила по этому красавчику профессору.
— По Элану Гранту?
— Да, но послушай, все кончено. Мне очень жаль его, но такое бывает.
— Что бывает?
— Я имею в виду то, что он выдал меня психиатру и декану.
— Ты очень разозлилась на него за это, да?
— Еще бы! И Лори тоже, правда, по другому поводу. Она устроила потрясающий спектакль, когда приперла его в коридоре к стенке.
«Все-таки мне придется договариваться о согласованном признании вины, — думала Сара. — Если эта личность проявит себя во время дачи свидетельских показаний, не выказывая ни малейшего намека на угрызения совести по поводу смерти Элана Гранта…»
— Ты же знаешь, что Элан умер…
— Я уже смирилась с этим. Все-таки какой ужас!
— Ты знаешь, как он умер?
— Разумеется. С помощью кухонного ножа. — Бравада исчезла. — Видит Бог, я до сих пор не могу себе простить того, что не оставила нож в своей комнате, когда решила заглянуть к нему в этот вечер. Знаешь, я действительно была без ума от него.
В течение трех месяцев, с начала февраля и до конца апреля, Брендон Моуди часто бывал в Клинтонском колледже. Его нередко видели беседовавшим со студентами, в кафе «Ратскеллер», или в студенческом центре с педагогами, или разговаривающим с девушками из общежития.
По прошествии этого времени он не узнал почти ничего, что могло бы пригодиться при защите Лори, однако, возможно, кое-какие факты и смягчили бы ее приговор. Первые три года учебы в колледже она была образцовой студенткой. Ее любили и студенты и преподаватели.
— К ней хорошо относились, но близко ее не знали, в определенном смысле этого слова, — поведала студентка с третьего этажа общежития, на котором жила Лори. — Вполне естественно, что по прошествии некоторого времени друзья довольно откровенны друг с другом и делятся своими впечатлениями о свиданиях, о своих семьях и о своих сокровенных мечтах. Лори была совсем не такой. Она была общительной и хорошо вписывалась в любую компанию, но если кто-то пытался пошутить с ней по поводу Грега Беннета, который был от нее без ума, она тут же отшучивалась в ответ. В ней всегда чувствовалась какая-то недоступность.
Брендон Моуди внимательно изучил биографию Грега Беннета. Из богатой семьи. Способный. Бросил колледж, решив стать предпринимателем, обжегся и вернулся в колледж. С отличием сдал экзамены по двум профилирующим дисциплинам. В мае заканчивает колледж. В сентябре собирается в Стэнфорд, чтобы получить степень магистра. «О таком муже для своей дочери может мечтать любая семья», — думал Брендон и тут же вспомнил, что то же самое говорили и об убийце-рецидивисте Теде Банди.
Все студенты в один голос заявляли, что после смерти родителей Лори сильно изменилась: стала печальной и замкнутой. Часто жаловалась на головные боли, пропускала занятия, не выполняла в срок домашние задания.
— Иногда она, проходя мимо, даже не здоровалась или же смотрела на меня так, словно впервые видела, — говорила одна из студенток.
Брендон никому не рассказывал, что у Лори расщепление личности. Сара приберегала это для суда и не хотела устраивать заранее много шума.
Многие студенты отмечали то, что по вечерам Лори куда-то уходила одна и возвращалась довольно поздно. Они обсуждали это между собой, пытаясь угадать, с кем она встречалась. Некоторые сделали простые выводы, отмечая, что на занятия к Элану Гранту Лори часто приходила раньше времени и старалась задержаться, чтобы поговорить с ним после занятий.
Жена декана Луиза Ларкин охотно беседовала с Моуди. Именно она намекнула ему на то, что Элан Грант стал проявлять интерес к одной из преподавательниц, недавно пришедшей на отделение английского языка. Приняв к сведению намек, он поговорил с Верой Уэст, но та не пожелала быть с ним откровенной.