Как мы уже говорили, и магнат обладал геркулесовой силой, так что до известной степени мог потягаться в этом отношении с палачом бледа.
Он схватил первый прут и яростно потряс его. Уже расшатанный, прут сильно погнулся и выскочил из рамы. Второй, третий, четвертый выпали точно так же вместе с поперечным переплетом.
— Готово! — сказал в эту минуту тосканец,
— И у меня! — ответил гигант.
— Ты лев или сам Геркулес.
— Геркулесом был Штейнер.
Адвокат вскочил с нар и стал рядом с графом, вынимавшим две полосы из решетки, чтобы пустить их в ход в случае надобности.
— Хорошая получилась дверь!… Теперь только жалюзи…
— Справлюсь и с ними… Если ты мне поможешь.
— Подумаешь, какого носорога или слона нашел, — сказал тосканец с грустной улыбкой. — Блед сожрал мои мускулы, да еще эта проклятая лихорадка. А когда-то, еще на борту отцовского брига, я такого тумака задал какому-то нахалу-матросу, что он три недели пролежал в госпитале.
— Пусти в ход и ноги.
— А часовые?
— А гром-то! Они, наверное, оглушены. Помогай, друг. Деревянные жалюзи не могли долго сопротивляться. Они быстро уступили усилиям ног и рук и выпали наружу. Дорога перед узниками была свободна.
— Лезть? — спросил тосканец, жадно глотая сырой воздух, струившийся в душную каморку.
— Подожди немного: в подобных делах слишком спешить не следует. Недолго ружью выстрелить.
— Разве здесь есть часовые?
— Кто их знает? У меня глаза не кошачьи.
Граф взял один из железных прутьев, а тосканцу показал знаком на другой. Конечно, прутья не могли служить защитой против ружей, но при стычке один на один все же могли оказать услугу.
Граф в десятый раз выглянул из окна.
Гроза продолжала бушевать. Ослепительная молния освещала равнину. Ветер по-прежнему завывал, и дождь лил потоками.
— Видишь кого-нибудь, граф? — спросил тосканец.
— Нет…
— Стало быть, трубили…
— Чтоб часовые оставили свои посты. Ты ведь помнишь, как несколько недель тому назад убило молнией сразу четверых.
— Да, помню.
— Должно быть, вахмистр велел спаги уйти в палатки.
— Благословенный ураган!
— Ты готов?
— Да, граф.
— Взял прут?
— Держу в руке.
— Прыгай.
Мадьяр был уже на земле. Тосканец последовал за ним. Теперь они застыли, ожидая, чтобы молния осветила равнину.
Кое-кто из часовых мог стоять, прислонившись к стенам, и выстрелить им вдогонку, потому что в дисциплинарных ротах надзирающие имеют формальное приказание не щадить беглецов.
Наконец сильная молния, сопровождавшаяся оглушительным раскатом грома, осветила равнину к югу от бледа.
— Я видел махари! — с волнением проговорил граф. — При них человек.
— Ты уверен?
— Да, кажется.
— А Афза?
— Она будет ждать меня в дуаре.
Мадьяр не знал, что в эту минуту Звезда Атласа ужинала с вахмистром, потому что всегда осторожный Рибо, конечно, не сообщил им этого.
— Не видать часовых? — спросил тосканец.
— Нет, — отвечал мадьяр.
— Ну так живо!
— Момент, мне кажется, самый подходящий. — Беги во все лопатки, а когда опять сверкнет молния, ложись на землю, как делают конокрады в пустыне.
Оба бросились бежать со всех ног под ливнем. Граф уже более или менее определил, где должны находиться верблюды, и с быстротой молнии мчался по этому направлению. Его остановил крик:
— Кто там?
— Михай!
Закричал Хасси аль-Биак. Мавр, увидев две тени, быстро зарядил свое алжирское ружье, которое тщательно прятал до тех пор под большим войлочным плащом, непроницаемым для дождя, и прицелился.
— Это ты! — воскликнул Хасси. — Хвала Аллаху. А Афза?
— Афза? — спросил мадьяр, задерживая тосканца, чуть было не ударившегося лбом о четырех верблюдов, испуганных страшной грозой и сбившихся в кучу. — Где моя жена, Хасси?
— Ты не видал ее в бледе?
— Ты говоришь, в бледе?
— Она пошла к вахмистру.
— Зачем?
— Чтобы дать тебе время убежать.
— Несчастная! — воскликнул граф.
Мавр подошел к нему и, положив ему руку на плечо, сказал серьезно:
— В жилах мавров течет хорошая кровь, она передается и дочерям. Чего ты испугался? Звезда Атласа вооружена лучшим отцовским кинжалом, и теперь она уж, верно, справилась с начальником бледа. Ручаюсь тебе за храбрость и смелость дочери, граф.
Вместо ответа мадьяр обратился к тосканцу, как бы окаменевшему.
— Железный прут у тебя?
— Да, — ответил адвокат-неудачник.
— Пойдем спасать Афзу, мою жену!…
Оба повернули в сторону бледа, но мавр поспешно удержал графа за руку.
— Куда ты?
— Спасать жену.
— С этим железным прутом? Против ружей часовых?
— Так дай мне твое ружье.
— Лишнее. Под попоной махари есть и карабины, и пистолеты; но повторяю тебе: ты должен остаться здесь и ждать жену. Тебе удалось вырваться из тюрьмы, все готово для бегства, — зачем подвергать себя опасности снова попасться? Вот и Ару подъехал еще с тремя верблюдами, навьюченными провизией и моими богатствами. Подожди же. Или ты потерял веру в Звезду Атласа?
Граф в тяжелой нерешительности смотрел на мавра при вспышках молнии, повторяя:
— А как же Афза?
Хасси аль-Биак заставил встать четырех махари, поднял попоны, вынул два длинных ружья в тяжелых войлочных чехлах и, передав их графу, сказал:
— Будем ждать с оружием в руках, готовясь защищать отступление Звезды Атласа. Если спаги начнут преследование, мы вчетвером сумеем отстоять ее.
— Но Афза в бледе!
— Разве не с ней кинжал ее отца?
— Зачем она пошла к вахмистру с оружием в руках?
— Вы, европейцы, должно быть, еще не знаете, как метят арабы? Завтра начальника уж не окажется в живых, или, по крайней мере, он не будет так же здоров, как сегодня. Все зависит от удара. Но я знаю, у Афзы рука крепкая, она не дрогнет в решительную минуту.
— И все же я неспокоен, Хасси.
— Ты хочешь идти туда?
— Она моя жена.
— Ару, дай ружье и пистолет графу: он имеет право защищать жену.