— Ты, Рибо! — воскликнул он, смотря на сержанта, выпивавшего стакан воды близ разведенного костра. — Какой ветер занес тебя в глубь Алжира?
— Ветер бледа.
Бассо скривил гримасу, скрестил руки и, глядя прямо в глаза товарищу, спросил:
— Ты играешь роль шпиона?
— Что? — спросил Рибо, бросая стакан и принимая угрожающую позу.
— Твое присутствие здесь не нужно.
—Я бы и не приехал, если б меня не послали. В бледе хоть не особенно хорошо, но все же лучше, чем в сожженной солнцем пустыне
— Чего надо этому идиоту — вахмистру, который совсем голову потерял от своей мавританки?
— Я только слушаюсь приказа, повторяю тебе, Бассо, — отвечал сержант.
— Зачем же ты здесь? Может быть, там опасались, что я не сумею управиться с моими спаги?
— Спроси у вахмистра, когда вернешься. Бассо обозлился и кусал свои рыжие усы.
— Чего же ты хочешь от меня? Взять команду?
— Мне дано только поручение присоединиться к тебе и узнать, что вы сделали для поимки этих негодяев.
Ответом был целый поток ругательств, продолжавшийся несколько минут.
Рибо спокойно дал пройти этой вспышке и насмешливо спросил:
— Они в твоих руках или нет?
— Черт бы их всех побрал! — завопил сержант. — Не знаю, Пророк или какой еще дьявол покровительствует им. Я все еще не нашел негодяев, хотя уверен, что они не успели достигнуть Атласа.
— Ты напрасно губишь лошадей, — сказал, саркастически смеясь, Рибо.
— Сто тысяч хвостов дьявола! — зарычал Бассо. — Что бы ты сделал на моем месте?
— Может быть, уже препроводил бы их в блед, — сказал шутя Рибо.
— А я скажу, что ты погубил бы всех лошадей Алжира и все равно ничего не нашел бы.
— Ну, будет! Не горячись, мой друг! Я не люблю ссориться с товарищами.
— А приехал сюда вызывать меня на ссору, черт возьми!
— Я тебе сколько раз повторял, что меня послали, а мне приятнее было бы остаться в бледе.
— И оставался бы там; твое присутствие здесь совсем лишнее.
— А если я привез тебе хорошие известия?
— О ком?
— О беглецах.
— Ты?
— Я, Рибо.
— Ты смеешься надо мной?
— Я еду с севера, еду три дня и три ночи, и мог по дороге добыть кое-какие сведения, которые способствовали бы получению обещанной правительством награды да еще и повышению по службе.
Бассо как будто смягчился; он погладил свои рыжие усы и, переменив тон, сказал:
— Пойдем в мою палатку, приятель. У меня еще есть бутылка водки, к несчастью последняя, но я разделю ее с тобой.
— Я предпочитаю сахарную воду.
— Ступай пить ее в Оран. У нас недостаток во всем. Если эта погоня продлится еще несколько дней, то мы будем голодать. По счастью, мы теперь можем рассчитывать на тебя, лучшего охотника в бледе, соперника этого канальи графа.
— Ну, так выпью твоей водки в ожидании ужина. — Рибо последовал за сержантом в маленькую палатку, а спаги начали греть котлы, в которых собирались варить свои скудные запасы.
— Послушаем, — сказал Бассо, откупоривая свою последнюю бутылку. — Какие у тебя драгоценные сведения? Откуда они у тебя?
— От двух кабилов, шедших к Атласу. Бассо разразился хохотом:
— Тебя надули, приятель! И как еще! Ведь беглецам покровительствуют все цветные канальи Алжира. Меня тоже надул один туарег, и я только потерял из-за этого всех лошадей первого взвода.
— Эти кабилы никогда не слыхали о мавре Хасси аль-Биаке или его дочери, — сказал Рибо.
— Они обманщики, милый.
— Не всегда.
— Ну, и что же тебе рассказали твои кабилы? — с усмешкой спросил Бассо.
— Что они встретили два дня тому назад в западной части пустыни кучку людей, состоявшую из двух белых, женщины, двух мавров и старого негра.
— Сто тысяч хвостов дьявола! — воскликнул Бассо, весь просиявший. — Это они тебе рассказали?
— Да, приятель.
— Значит, это были они!
— И мне так кажется.
— Пять человек: четверо мужчин и одна женщина! Афза, граф, тосканец, Хасси и его слуга. Кровь сатаны! В этот раз мы их поймаем. Твоя лошадь в хорошем состоянии?
— Я берег ее, сколько мог, и она лучшая из всех лошадей бледа.
— В полночь я велю седлать, и мы отправимся на запад, под цепью гор. Если они не успели пройти пустыню, мы поймаем их и представим вахмистру перевязанными, как колбасы. У меня старый счет с графом.
— Что он тебе сделал?
— Это он подтолкнул Штейнера на самоубийство. Мне это говорили многие солдаты.
— Одной канальей меньше, — сказал Рибо, пожимая плечами.
— Штейнер был пугалом бледа.
— Можно сделать то же самое.
— Мы так не сумеем.
— Так лучше пойдем, друг, атаковать ужин, который приготовили нам спаги.
— Суп алжирского лагеря! Надеюсь, что в нем найдется хоть какая-нибудь саранча. К счастью, мы нашли полянку с луком, которую и обобрали.
Спаги уже наполнили чашки двух сержантов; суп имел успех, так как вместо того, чтобы сварить в нем полдюжины саранчи или хвост змеи, повара бросили туда килограмма два лягушек, собранных в ближайшей луже.
Конечно, храбрые солдаты, с их железными желудками и феноменальным аппетитом, не подумали снять с лягушек кожу или отрезать головы: они бросили их живыми в котел и забавлялись их прыжками в горячей воде. Что поделаешь! Мало развлечений в бесконечной равнине!
Покончив с супом, все бросились в палатки, чтобы приготовиться к отъезду в полночь.
Полагая, что поблизости в пустыне никого нет, они даже не выставили часовых.
Пять—шесть часов покоя, и лошади и люди поднялись на ноги. Все двенадцать человек были в седлах, горя нетерпением нагнать беглецов, что для спаги означало получение премии и права на отпуск.
Скачка началась с большим оживлением. Предводительствовал отрядом Рибо, в качестве старшего сержанта, и заботился только о том, чтобы удалить спаги от пути, которым должны были следовать беглецы, добираясь до Атласа.
Эта поездка продолжались несколько дней; результат был единственный — окончательное переутомление лошадей, и кто знает, до каких бы пор это продолжалось, если б не случилось происшествия, совершенно неожиданного для Рибо.
Они остановились милях в пятидесяти от куббы, когда увидели бедуина, ехавшего на покрытом потом и пеной верблюде.