– Гуляю! – быстро отозвалась я, предупреждая ненужные расспросы.
В этот момент до нас донёсся громкий шёпот Фатиа:
– Аська, ты ещё здесь? Ты свою куртку забыла!
Я вскинула голову и испуганно уставилась в ошарашенное лицо Магистра.
– Вчера вечером в таверне забыла, – выдавила я из себя. – Он её забрал, а я за ней пришла, без курточки холодно, – для наглядности я даже начала растирать свои руки.
– Ты когда ночью раздевалась, под кровать её бросила! – продолжал между тем Властитель.
Я зажмурилась, а Леонид нервно закашлял, деликатно давая понять о своём присутствии.
– Так ты не одна?! – раздался возмущённый вопль Фатиа. – Могла бы сказать! Так запалиться!
Все! Занавес! Как говорит Ваня? «Пойду, повешусь на дереве перед Домом Властителя, может, полегчает».
– Ну, я пойду?
Магистр неуверенно кивнул, я осторожно обошла его, сохраняя уважительное расстояние, а потом припустила до дома быстрее, чем когда за мной гонялся незабвенный Бобик.
Сергий и Иван, опухшие и недовольные, сидели на веранде, дышали прохладным свежим воздухом и мирно похмелялись рассолом.
– Идиоты! – завизжала я, налетая на них, как нежить на монашек.
– За что? – изумился Ваня, прикрывающий от сыплющихся ударов на его гудящую голову.
– Зачем к Фатиа ночевать отпустили?! – я влепила Сергию подзатыльник, тот подавился рассолом и нервно закашлял:
– Ты что, шутишь?
– Если бы! – всхлипнула я, растеряв весь боевой запал и садясь на стул. – Открываю глаза, а он рядом лежит, смотрит, как сыч, голодными глазами. Что было – не помню, что делать – не знаю. Ну, я в окошко, а там Леонид по саду бродит!
Я закрыла лицо руками и зарыдала.
– Попали! – сдавленно прошептал Ваня, а потом подошёл ко мне и начал успокаивать, гладя меня по нечёсаным вихрам, – ну, ладно, хватит уже, хватит.
Я кое-как успокоилась, умыла красное от слез лицо, переоделась в чистую рубаху, и мы отправились на открытие храма, заранее понимая, что это обратится катастрофой. Мне, как победительнице спартакиады, выпала честь занести на алтарь первую лампадку. Страшась быть присыпанной обломками стен, я ещё на поле, сразу после вручения, под умилённые взгляды данийцев, посчитавших меня милосердной к их традициям, отказалась от этого права в пользу фатийки. Плевать я хотела на их традиции, я за своё и без того слабое здоровье боялась.
Площадь перед храмом, заполненная до отказа разряженным в лучшие одежды радостным народом, гудела. Мы остановились в парке рядом с фонтаном, уселись на поручни и стали ждать, когда монументальная постройка рассыплется и прахом развеется по воздуху. Праздник уже начался, я увидела, как по красной ковровой дорожке ко входу шла торжественная процессия, рослая фатийка в белых лёгких одеждах с распущенными по плечам волосами несла маленькую глиняную плошку с тлеющими угольками, сзади неё на почтительном расстоянии следовал красавец Арман. У меня от безысходности на глаза навернулись слезы, не видать мне теперь Ненэлии, как своих ушей.
– Мальчики, – всхлипнула я, – что же теперь делать?
Фатийка и Властитель остановились рядом со ступенями кособокого храма, вся площадь в один момент непроизвольно склонила голову влево, чтобы получше рассмотреть незабываемую красоту и великолепие душераздирающего зрелища.
– Братья мои! – заговорил Властитель звучным голосом, толпа моментально стихла и, затаив дыхание, внимала его словам. Я подняла голову, на наспех сколоченной деревянной трибуне для особо важных гостей рядом с Магистром Леонидом сидел Арвиль, он хмуро смотрел на толпу, ничего не замечая вокруг.
– Аська, – хохотнул Сергий, – обрати внимание, Властитель Фатии выглядит каким-то задумчивым. Не знаешь к чему бы это?
Он переглянулся с прячущим ехидную улыбку Петушковым.
– Заткнись! – зашипела я, сглатывая горький комок. «Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, почему Властитель Фатии выглядит задумчивым! А Вы каждый день просыпаетесь в одной кровати с лохматой похмельной девицей, с момента вашего знакомства орущей во всю глотку, что не переносит Вас на дух? Но главное, Вы не помните, как это получилось!»
– Мы ждали этого дня три долгих года! – продолжал свою речь Арман. – И теперь, – он показал рукой на храм, – он готов!
– Слушай, Ась, – зашептал мне в ухо Иван, – я чего-то не пойму: ты серенады ехала петь Арману, а в постели оказалась с Фатиа. Это мода такая?
– Господи! – взвыла я. – Заткнись! Заткнитесь оба! И без вас тошно!
– Эта молодёжь, эти нравы, – глубокомысленно изрёк Сергий. Парни переглянулись и расхохотались.
– Идиоты! – буркнула я, отодвигаясь от них.
– Мы открываем этот храм, – вещал Властитель Ненэлии, – и ставим первую свечу, – он начал подниматься по ступеням, стены задрожали.
– Пойдём отсюда! – одними губами скомандовал Сергий. Мы поспешно скрылись в кустах, и когда практически покинули парк, раздался громкий срежет и оглушительный визг толпы.
– Началось, – вздохнула я.
Советник Леонид себя ждать не заставил, он залихватски въехал во двор на коляске, подняв облако пыли. Ещё на ходу спрыгнул на землю и поднялся на веранду. Глядя на его перекошенное от ярости пунцовое лицо, подрагивающие лощёные щеки, мы застыли от предчувствия надвигающейся грозы. Леонид тяжело дышал, сжимал кулаки, потом бросил своё рыхлое тело на стул и схватился за свои торчащие вихры.
– Вехрова, – буркнул он, – браги намешай!
Я застыла в нерешительности, переводя испуганный взгляд с Петушкова на Сергия. Сергий кивнул на графин с водой. Я наполнила стакан, провела над ним ладонью и там уже плескалась мутная семидесятиградусная жидкость. Магистр выпил одним глотком, крякнул, обтёр губы рукавом и прошипел:
– Что ж вы делаете, стервецы? Вы знаете, во сколько Совету обойдётся новый храм?
У меня сердце ушло в пятки, я спрятала дрожащие руки за спину и сделалась багрового цвета.
– А мы здесь причём? – Сергий неумело изобразил удивление.
– Молчать, мальчишка! – вдруг заорал Магистр, и стукнул кулаком по столу так, что подпрыгнул графин, стакан и яблоки на большом блюде. – От этого храма заклинаниями за версту несёт! Я чуть от запаха жасмина не задохся, задОхнулся, тьфу, – он плюнул, – задохнулся!
Я вжала голову в плечи и тихонечко села на стул.
– Победителей не судят! – тоненько прошептала я и покосилась на Магистра, тот вытаращился в мою сторону, правое веко у него подрагивало. Он медленно встал и вышел во двор, свистнул кучеру и покинул нас с высоко поднятой головой. Когда коляска Леонида скрывалась за воротами, Ваня печально вздохнул: