— Я ни в чем никогда не испытывал нужды, за исключением тебя, конечно. Но бабушка и тетушки баловали меня безмерно, пытаясь заменить мне мать, и тем самым испортили. И естественно, как ты понимаешь, я этим пользовался в полной мере.
— Естественно, — пробормотала Маргарет, отгоняя от себя чувство вины за то, что ее тогда не было с ним.
— Отец всегда был рядом, — добавил Кристиан. — Он играл со мной, когда я был маленьким, а потом сам обучал меня.
— И чему он тебя обучал? — спросила Маргарет, стараясь сдержать боль, так и норовившую ворваться в ее голос.
— Драться, охотиться, питаться…
— И ты был хорошим учеником?
— Самым лучшим, — заверил ее Кристиан. — Я всегда пытался обрадовать его, заставить улыбнуться. Он всегда казался таким печальным. Я думал, что если буду идеальным, грусть уйдет из его глаз.
Маргарет с трудом сглотнула, но продолжала держать глаза закрытыми, чтобы сдержать слезы, собравшиеся под веками.
— Я помню, как однажды спросил бабушку, почему отец всегда печален. Она ответила, что он такой, поскольку тоскует по моей матери. Что она причинила ему сильную боль. Это единственное, что бабушка когда-либо говорила о тебе, и она несколько дней не могла успокоиться после этого разговора — просто кипела от злости. Поэтому я долгое время вообще ничего не спрашивал о тебе. Но конечно, чем старше я становился, тем больше любопытство снедало меня. Думаю, я сводил их всех с ума своими расспросами о тебе, когда был подростком… Не то, чтобы это мне помогло докопаться до истины, — добавил Кристиан с насмешливыми нотками в голосе. — Они постоянно талдычили одно и то же: «Твоя мать мертва, и это все, что тебе следует знать». Но этого было недостаточно. Я хотел «узнать» тебя, так как думал, что ты очень много значила для отца, раз он так тоскует по тебе. И я считал, что все стало бы замечательно, если бы только ты была с нами. Отец начал бы улыбаться, стал бы веселым и счастливым, а у меня появилась бы мама, как та улыбающаяся женщина на портрете. Она любила бы нас обоих, и все стало бы хорошо.
Стараясь сохранить равновесие и не упасть, Маргарет сморгнула слезы, а затем со страхом в сердце пристально посмотрела на Кристиана. Его обезоруживающая откровенность пугала ее. Чувствовалось, что он думает о том, что они не выйдут отсюда живыми. Она считала, что если бы он сохранил хоть крупицу надежды, то не стал бы говорить так открыто. Маргарет тоже, конечно, опасалась за их будущее. Предыдущие нападения на нее были явными покушениями на убийство, и она сомневалась, что их нынешние похитители имеют благие намерения, несмотря на то, что в этот раз забрали и Кристиана. Но Маргарет и ее сын не могли позволить себе сдаться. Пока есть надежда, есть и шанс. А стоит только пасть духом…
— Кристиан, — тихо сказала она, — мы попали в серьезные неприятности, но мы еще живы. Не говори мне ничего, о чем будешь сожалеть, когда мы выберемся отсюда.
Он вмиг посерьезнел и пристально посмотрел на нее.
— За пятьсот лет я миллион раз представлял себе этот разговор с тобой. Уж позволь мне высказаться. У меня может и не быть другого шанса. — Маргарет закусила губу, но промолчала. — Я никогда не сомневался в правдивости их слов, когда они говорили мне, что ты мертва, — тихо продолжил он. — В противном случае ты была бы с нами. Но я всегда мечтал, чтобы ты была рядом и гордилась мной.
— Я уверена, что гордилась бы, — заверила его Маргарет. — Как бы я хотела…
— Что бы ты хотела? — подтолкнул ее Кристиан.
Маргарет нахмурилась. Она собиралась сказать ему, что хотела бы быть рядом, любить его и подарить ему свою материнскую заботу, как он того заслуживал.
Хотела вырастить этого красивого молодого человека, с гордостью наблюдая, как он превращается из мальчика в мужчину. Но она остановила себя, поскольку это стало бы предательством по отношению к другим ее детям. Если бы Жан Клод не сделал то, что сделал, и она осталась бы с Джулиусом и Кристианом, то Бастьен, Этьен и Лисианна никогда бы не родились. Она не могла желать этого даже на мгновение. Маргарет любила и лелеяла всех своих детей.
— Мам? — вопрошающе прошептал Кристиан.
Маргарет почувствовала, что ее горло сжалось, когда он назвал ее этим словом, но заставила себя слегка улыбнуться и, пожав плечами, признаться:
— Я хочу невозможного.
— Я понимаю, — серьезно заверил он ее.
Кивнув, Маргарет выдохнула, отгоняя прочь свое уныние, и слегка поддразнила его:
— Так значит, тебя разбаловали тетушки и бабушка?
— Ну конечно, — ответил Кристиан, подражая ее тону. — Я единственный ребенок. А такие дети всегда испорченные. Они получают все внимание взрослых, а также все сладости.
Маргарет усмехнулась.
— Ну, что ж голубчик!..
— Голубчик? — с иронией повторил он.
— Ты больше не единственный ребенок, Кристиан. У тебя есть три брата и сестра, к тому же ты скоро станешь дядей.
Испуг проник во взгляд Кристиана, и он признался:
— Я не думал об этом. Я имею в виду, я, конечно, знал, что у тебя есть и другие дети. Но в моем сознании никогда не возникало такой мысли… — Он удивленно покачал головой. — Братья и сестра.
— Они полюбят тебя, — заверила его Маргарет. — Сначала Бастьен сильно расстроится, поскольку его скинут со второго места на третье. Но они все полюбят тебя.
Кристиан хмыкнул в ответ на столь забавную причину.
— Вероятней всего, они будут против того, чтобы делить тебя еще с кем-то, особенно после стольких лет.
Маргарет усмехнулась.
— Поверь мне, дорогой, они будут только рады, если у меня появится еще кто-то, кому я смогу дарить свое тепло. Кто-то, кто избавит их от моей чрезмерной опеки. Я их с ума свела за столькие годы тем, что постоянно совала нос в их дела. Они обрадуются любой передышке.
— Я в это не верю, — откликнулся Кристиан.
— Нет? — иронично спросила она. — Тогда подожди, пока мы доберемся до Канады. Там я покажу тебе одну девушку из продуктового магазинчика, чтобы ты попытался проникнуть в ее сознание. — Маргарет покачала головой. — Не-е-т. Я не сомневаюсь, что они просто счастливы, что могут отдохнуть от меня, пока я нахожусь здесь, в Европе.
— Джулиус Нотте?
Джулиус резко остановился посреди своего кабинета, когда в дверях появились несколько мужчин. Аржено.
— Прости, Джулиус, — подошла к брату Вита. — Я просила их подождать, сказала, что сейчас же приведу тебя.
Он отмахнулся, отметая ее извинения, зная, что сестра здесь ни при чем, и, вопросительно выгнув бровь, посмотрел на незваных гостей, по-прежнему толпящихся на пороге.
Тот, кто стоял впереди группы, двинулся навстречу, протягивая руку.