При этом Глиммунг растерянно вздрогнула.
— Джо Фернрайт, — подумала Глиммунг. — Ты же лучший из них, неужели ты не останешься?
— Нет! — подумал Джо.
Он шел по бесконечному взморью, вдоль которого простиралось топкое болото, где-то в глуши планеты Плаумэна. Давно ли он здесь? Этого Джо не знал. Еще совсем недавно он был внутри Глиммунга, а сейчас брел, оступаясь и морщась от боли, когда под ноги попадал острый камень.
"Неужели я один?" — думал Джо. Остановившись, он вглядывался в сумерки, пытаясь различить хоть какое-нибудь живое существо.
Многоногое кишечно-полостное, извиваясь, двигалось к нему.
— Я ушел вместе с вами, — произнесло оно.
— И больше никого? — спросил Джо.
— На окончательной перекличке — только мы двое.
Все прочие остались. Невероятно, но факт: они остались.
— В том числе и Мали Йохез?
— Да.
Джо почувствовал, как на него навалилась невыносимая тяжесть. Сначала подъем Храма, теперь утрата Мали — нет, это слишком много.
— Вы не знаете, где мы находимся? — спросил он. — Я не смогу долго идти.
— Я тоже. Но там, на севере, горит огонь. Я провел в его сторону параллактический луч, и сейчас мы движемся в этом направлении. Еще через час мы должны его достигнуть, если я правильно вычислил нашу скорость.
— Я не вижу света, — сказал Джо.
— Мое зрение лучше вашего. Вы увидите его минут через двадцать. Полагаю, что это колония спиддлов.
— Спиддлы, — повторил Джо. — Мы что, собираемся остаток жизни прожить среди спиддлов? Неужели это все, что нам осталось после того, как мы покинули Глиммунга и остальных?
— Мы сможем добраться оттуда до отеля «Олимпия», где остались наши вещи. А после этого вернуться на свои планеты. Мы сделали то, ради чего прибыли сюда. Нам следовало бы радоваться.
— Да, — проговорил Джо мрачно. — Мы должны радоваться.
— Это был великий подвиг. Мы убедились в том, что Фауст не всегда терпит поражение…
— Давайте поговорим об этом, когда доберемся до отеля, — перебил Джо кишечно-полостное и побрел по берегу. Немного помедлив, многоногое существо последовало за ним.
— На вашей планете очень плохо? — спросило оно. — На Земле, как вы ее называете?
— На Земле, — сказал Джо, — так же, как везде.
- Значит, плохо.
— Да, — подтвердил Джо.
— Почему бы тогда вам не отправиться со мной? — спросило кишечно-полостное. — Я могу подыскать вам дело… Ведь вы реставратор, не так ли?
— Да.
— У нас на Бетельгейзе-Два керамики много. На ваши услуги будет большой спрос…
— Мали, — произнес Джо еле слышно.
— Понимаю, — сказало кишечно-полостное. — Но она не придет: она стала частью Глиммунга. Потому что, как и остальные, она боится снова стать неудачницей.
— Наверное, я улечу на ее планету, — сказал Джо. — Из того, что она рассказывала… — Он замолчал, продолжая брести наугад. — Так или иначе, закончил он, — там мне будет лучше, чем на Земле.
"И я все же буду среди гуманоидов, — подумал он. — А может быть, встречу кого-нибудь похожего на Мали.
По крайней мере, шанс на это есть".
Они молча продолжали путь к маячащей вдали колонии спиддлов, которая с каждым их шагом становилась ближе.
— Вы знаете, в чем ваша проблема, по моему мнению? — спросило Джо кишечно-полостное. — Я думаю, вы должны научиться делать собственные вазы, а не реставрировать разбитые.
— Еще мой отец был реставратором.
— Перед вами пример Глиммунга, который хотел непременно добиться своего — и выиграл. Так почему бы вам не померяться с ним силами. Разбудите свою душу. Восстаньте против Рока. Сделайте попытку.
Джо повторил последние слова своего спутника.
Ему никогда не приходило в голову создать нечто свое. Теоретически он знал, как это сделать, ведь он знал, как создать его часть…
— У вас есть и оборудование, и материалы, — продолжало кишечно-полостное. — С вашими знаниями и способностями вы должны добиться успеха.
— Да-да, — глухо проговорил Джо. — Ладно, я попробую.
Джо Фернрайт вошел в свою новую, сверкающую чистотой мастерскую. Сверху лился яркий свет. Он осмотрел верстак, три набора зажимов, самофокусирующиеся лупы, десять отличных калильных игл и глазурь любой расцветки, любого тона, густоты и оттенка.
И зону невесомости. И печь. И банки с сырой глиной.
И электрический гончарный круг.
В нем затеплилась надежда. У него было все, что нужно. Круг, глина, глазурь и печь.
Открыв банку, Джо зачерпнул из нее пригоршню серой глины, включил круг и шлепнул глину посередке. "Итак, начнем", — довольно сказал он себе.
Он вдавливал большие пальцы в податливый материал, вытягивая из него высокую форму, которая вскоре стала совершенно симметричной. Ваза вытягивалась все выше и выше, все глубже и глубже Джо погружал в толщу глины два больших пальца, оставляя в центре пустоту. Наконец ваза была готова.
Джо высушил глину в муфельной печи и затем глазурью; начал наносить рисунок. Еще один цвет? Он взял вторую банку с глазурью и почувствовал, что этого достаточно. Теперь пора обжигать.
Джо поставил форму в накаленную печь, закрыл дверцу и, усевшись за верстак, стал ждать. Впереди у него очень много времени. Целая жизнь, если понадобится.
Спустя час просигналил таймер. Печь отключилась.
Сосуд готов.
Надев асбестовую перчатку, Джо с трепетом протянул руку к еще не остывшей печи и достал из нее высокую, белую, с голубовато-дымчатыми разводами вазу, свое первое творение. Поставив ее на стол, под прямые лучи света, Джо смог ее хорошенько разглядеть. Оценить то, что сотворил. А вместе с ней перед его мысленным взором находились его будущие работы. Другие изделия. Их будущее стояло перед Джо на столе. Его оправдание тому, что он покинул Глиммунга и всех остальных, прежде всего Мали. Мали, которую Джо любил…
Ваза получилась безобразной.