— Все? — спросила она.
— Да, все, только... с вами там все в порядке?
— Со мной — да, спасибо. Донне очень плохо. Но я справляюсь.
Мы попрощались, как обычно: холодно, почти официально, убийственно вежливо.
На следующий день долг снова привел меня в Бисли. Долг, беспокойство и невеселые перспективы. Я стрелял лучше и меньше думал о Питере. Когда начало темнеть, я вернулся домой и сел проверять свои вечные тетрадки; а в понедельник Тед Питтс сказал, что еще не успел ничего сделать с моими программами, но если я сумею задержаться после четырех, то мы сможем вместе сходить в компьютерный класс и посмотреть их.
Когда я присоединился к Теду, он уже вовсю трудился в маленькой комнатушке, которая благодаря своим тускло-кремовым стенам и обшарпанному полу выглядела всеобщей бедной родственницей. Под потолком висела одинокая лампочка без абажура, а два деревянных стула явно были списанными. Большую часть комнаты занимали два неописуемых стола, а на них громоздились не внушающие особого доверия машины, стоившие небольшое состояние. Я мягко поинтересовался у Теда, почему он мирится с такими условиями.
Он рассеянно взглянул на меня — его мысли целиком были заняты работой.
— Ну, вы ведь знаете, как обстоит дело. Чтобы научить мальчиков обращаться с этой малюткой, с ними надо заниматься индивидуально. А классных комнат не хватает. Спасибо, хоть эта нашлась. А здесь совсем неплохо. К тому же мне ведь все равно...
Этому я мог поверить. Тед путешествовал автостопом, ночевал где придется и привык терпеть неудобства. Сейчас он устроился на краешке стула, уткнувшись взглядом в монитор, стоявший на столе.
Его компьютер состоял из четырех приборов. Ящик, похожий на телевизор, с клавиатурой, как у пишущей машинки, выступающей из-под экрана. Магнитофон. Большой, ничего не говорящий мне черный ящик, поставленный на попа, на котором было написано просто «Гаррис». И, наконец, предмет, похожий на пишущую машинку, только без клавиатуры. Все эти приборы были соединены между собой черными кабелями, и такие же кабели тянулись от каждого прибора к розеткам.
Тед Питтс вставил «Оклахому» в магнитофон, и напечатал на клавиатуре «Cload „Basic“». Эти же слова, напечатанные белыми заглавными буковками, появились в верхнем левом углу экрана, а рядом с ними — две звездочки, одна из которых быстро мигала. Кассета, вставленная в магнитофон, начала быстро прокручиваться.
— Что вы вообще помните? — спросил Тед.
— Достаточно, чтобы понять, что вы ищете на кассете язык и что «cload» означает «загрузить с кассеты».
Тед кивнул и указал на черный ящик:
— В памяти компьютера уже имеется его собственный «Бейсик». Я его загрузил во время большой перемены. Так, сейчас посмотрим...
Он склонился над клавиатурой и принялся давить на клавиши, то останавливая, то вновь запуская магнитофон и сопровождая свои действия неразборчивым мычанием.
— Нету, — пробормотал он, переворачивая кассету и повторяя все снова. — Поищем здесь...
Прошло довольно много времени. Время от времени Тед покачивал головой и наконец сказал:
— Давайте другие две кассеты. Логично было бы записать язык куда-то в начало стороны — хотя, быть может, он дописал его в конец, потому что у него оставалось свободное место... а мог и вовсе не записать...
— А в вашей версии «Бейсика» программы работать не будут?
Тед покачал головой.
— Я уже пробовал, перед вашим приходом. Машина говорит: «Ошибка в десятой строке». Это значит, что эти версии несовместимы.
Он снова немного помычал, потом попробовал «Вестсайдскую историю», добравшись до конца первой стороны, выпрямился и провозгласил:
— Вот оно!
— Нашли?
— Еще не уверен. Но тут есть какой-то файл с именем "Z". Надо попробовать его...
Он нажал еще несколько клавиш и, сияющий, откинулся на спинку стула.
— Ну вот, теперь остается только подождать несколько минут, пока эта штука, — он указал на черный ящик, — скачает файл под названием "Z", и если это действительно окажется «Бейсик» для «Грэнтли», значит, дело в шляпе.
— А почему этот "Z" внушает вам такую надежду?
— Интуиция. Может быть, я ошибаюсь на все сто. Но этот файл куда длиннее всех остальных, которые были на этих кассетах, и он именно такого объема, как должен быть язык. Четыре минуты пятнадцать секунд. Я ведь тысячу раз загружал «Бейсик» в свой «Гаррис»!
Интуиция его не обманула. На экране внезапно появилось слово «Готово», белые, сияющие, внушающие надежду буквы. Тед удовлетворенно вздохнул и трижды энергично кивнул.
— Толковый парень этот ваш друг, — сказал он. — Ну, давайте глянем, что у вас там.
Когда он снова вставил в магнитофон «Оклахому», под мигающей звездочкой в верхнем правом углу экрана появились имена файлов. Часть из них были мне непонятны, но часть я узнал.
«Donca, Edinb, Epsom, Folke, Fontw, Goodw, Hamil, Haydk, Heref, Hexhm».
— Названия городов, — сказал я. — Городов, где проводятся скачки.
Тед кивнул.
— Ну, что будем смотреть?
— Эпсом.
— Ладно, — сказал Тед.
Он ловко прокрутил кассету и напечатал на клавиатуре «cload Epsom».
— Эта команда загружает программу «Epsom» в компьютер. Впрочем, вы ведь это знаете — я все забываю...
На экране вновь появилось ободряющее «Ready», и Тед спросил:
— Что вы хотите, просмотреть ее или запустить?
— Запустить, — сказал я.
Он кивнул, напечатал на клавиатуре «Run» — «Запустить», и на экране появился вопрос:
"Какая из скачек в Эпсоме? Введите название скачки и нажмите «Enter».
— Господи! — сказал я. — Ну, попробуем Дерби.
— Разумно, — сказал Тед и написал: «Дерби».
"Введите кличку лошади и нажмите «ENTER», — немедленно ответил экран.
Тед напечатал «Джонатан Дерри» и снова нажал на большую клавишу, на которой было написано «ENTER». Экран любезно сообщил следующее: "Эпсом:
Дерби. Лошадь: Джонатан Дерри.
На все вопросы отвечайте «Да» или «Нет» и нажимайте «ENTER».
А на пару дюймов ниже загорелся вопрос:
«Выигрывала ли лошадь какие-либо скачки?»
Тед напечатал «Да» и нажал «ENTER». Первые три строчки остались, но вопрос сменился другим:
«Выигрывала ли лошадь в этом году?»
Тед напечатал «Нет».
Экран спросил: «Выигрывала ли лошадь в гладких скачках?»
Тед напечатал «Нет».
Экран спросил: «Участвовала ли лошадь в гладких скачках?»