– Расскажи об Андраитекисе, – попросил я.
– Потерпи минутку, – сказала она. – Я не дам остыть этому отменному блюду. – Она ела с удовольствием и не одобрила мои безуспешные потуги последовать ее примеру. Мне пришлось дожидаться очередного выпуска новостей, пока она не проглотила последний кусочек и не положила вилку.
– Это было превосходно, – оценила она. – Прекрасное угощение.
– Андраитекис, – напомнил я.
Она негромко рассмеялась.
– Ну, хорошо. Андраитекис. Маленький порт по меркам Пальмы, но больше Сьюдаделы. Скромные гавани и причалы являются частью старых районов на островах. Старинные здания... Там нет роскошных гостиниц, так как нет пляжей. Большая глубина, скалистые рифы и все такое. Я узнала так много нового об островах. Этого бы не случилось, если бы я спокойно дожила свою неделю в Кала Санта-Галдане и вернулась домой в прошлую субботу. У них богатейшая и бурная история сражений, осад и вторжений. Ужасная, кровавая история. Сейчас можно относиться с иронией к тому, каким путем они превратились в рай для туристов, но шумная современная цивилизация все-таки лучше жестокого прошлого.
– Драгоценная Хилари, – сказал я, – заканчивай лекцию и переходи к делу.
– Это была самая большая яхта в Андраитекисе, – сказала она. – Я узнала ее почти сразу, а потом я увидела того самого молодого человека на пристани, неподалеку от того места, где я расплачивалась с таксистом. Он вышел из магазина и двинулся по набережной. Он нес тяжелую коробку с продуктами. Коробку он швырнул на краю пристани рядом с черной резиновой лодкой, на которой подплывал к берегу в Кала Санта-Галдане. Потом он возвратился и направился вверх по улице, что ведет в сторону от причала. Я не преследовала его по пятам, а просто наблюдала. Буквально через несколько шагов он зашел в какой-то дом на той улице и вскоре вышел, опять со свертком в руках, упакованным в целлофан. Он пустился в обратный путь к шлюпке, погрузил в нее коробку и сверток, сел сам, запустил мотор и помчался к яхте.
Подошел официант забрать наши тарелки и предложить кофе и десерт.
– Сыр, – выбрала Хилари.
– Только кофе, – заказал я. – Пожалуйста, продолжай.
– Итак... Я зашла в магазинчик, откуда он появился в первый раз, и спросила о нем, но там говорили только на испанском, а я испанского не знаю. Тогда я прошлась по улице до дверей, куда он на моих глазах заходил.
И вот тут-то мне крупно повезло.
Она прервала рассказ, чтобы отрезать себе сыра из предложенного на дощечке ассорти. Интересно, сколько пройдет времени прежде, чем мне снова захочется отведать этот деликатес.
– В том доме оказалась прачечная, – сказала она. – Просторная и ослепительно белая. Она принадлежит английской супружеской паре, которая поначалу приехала на Майорку в отпуск и влюбилась в это место. Очень милая чета. Дружелюбные, счастливые, трудолюбивые и готовые охотно помочь. Они сказали, что знакомы с молодым человеком достаточно хорошо, так как он всегда приносит им белье в стирку, когда находится в Андраитекисе. Они все время принимают белье у моряков. Обычно они стирают и гладят мешок грязной одежды за полдня.
Она съела бисквит и кусочек сыра. Я ждал.
– Аластер Ярдли, – повторила она. – Хозяева прачечной уверяли, что он хороший моряк. Лучше большинства такого сорта. Он часто перегоняет яхты с одного места на другое по желанию владельца. Он умеет управлять большими парусниками и благодаря этому хорошо известен. Он приплывает в Андраитекис четыре-пять раз в году, но три года назад имел там квартиру, которую использовал как базу. Хозяева прачечной признались, что на самом деле знают о нем не очень много, кроме того, что отец его работал на судоверфи. Однажды Ярдли говорил им, что научился водить корабли и ходить одновременно и начинал наемным палубным матросом на ходовых испытаниях океанских гоночных яхт.
Больше он почти ничего не рассказывает ни о себе, ни о том, на кого работает в настоящее время, а хозяева прачечной не выясняли. Они не любопытные люди, просто общительные.
– Ты замечательная женщина, – сказал я.
– Гм. Я сделала несколько фотографий парусника и проявила их в круглосуточном ателье.
Она открыла сумочку и вытащила желтый пакет, в котором, помимо отпускных снимков, находились три отчетливые цветные фотографии моей первой тюрьмы. В трех ракурсах, пойманных, когда парусник круто разворачивался во время прилива.
– Можешь взять их, если хочешь, – сказала она.
– Я бы расцеловал тебя.
Ее лицо просияло от удовольствия.
– Если ты покопаешься в пачке, то найдешь весьма плохую фотографию Аластера Ярдли. Мне не удалось как следует навести на резкость. Я немного торопилась – он шел навстречу со своим бельем, и мне не хотелось, чтобы он заподозрил, будто я фотографирую лично его. Понимаешь, мне пришлось сделать вид, что я снимаю общий вид порта, поэтому, боюсь, вышло не очень хорошо.
Хилари щелкнула его по пояс и, как она и сказала, слегка не в фокусе.
Но его наверняка узнал бы каждый, кто с ним встречался. Ярдли смотрел вперед, не в камеру, и нес под мышкой белый сверток. Даже на расплывчатой картинке неуступчивое выражение придавало чертам лица силу и твердость; он производил впечатление человека напористого и решительного. Наверное, Ярдли мог бы мне понравиться, если бы мы встретились при других обстоятельствах.
– Ты отнесешь карточки в полицию? – поинтересовалась Хилари.
– Не знаю. – Я задумался. – Ты можешь одолжить мне негативы, чтобы напечатать побольше фотографий?
– Выбери, какие тебе нужны, и возьми их, – сказала она.
Я так и поступил, и мы еще посидели за чашечкой кофе.
– Надеюсь, – промолвила она, – что ты один или два раза вспоминал о... том времени, которое мы провели вместе.
– Да.
Она взглянула на меня с улыбкой в глазах, спрятанных за стеклами очков.
– Ты сожалеешь об этом?
– Нет, конечно. А ты?
Она покачала головой.
– Возможно, еще рано судить. Но мне кажется, это изменит всю мою жизнь.
– Каким образом? – спросил я.
– У меня такое ощущение, словно ты высвободил во мне огромный запас интеллектуальной энергии. Меня подавляло осознание невежества и даже неполноценности. И оно ушло. Я чувствую себя ракетой, заправленной горючим и готовой к запуску.
– Куда? – спросил я. – Выше поста директрисы?
– Ничего определенного, что имело бы материальное выражение. Но моя школа сделается лучше, а кроме того, существуют такие вещи, как власть, влияние и признание в политических кругах.
– Мисс Пинлок станет великой силой в стране.
– Ну, это мы еще посмотрим, – сказала она. Я мысленно вернулся к тому времени, когда мне было восемнадцать лет и я впервые переспал с девушкой. Большим облегчением было узнать наконец, о чем же так много говорят все вокруг, но я не припоминал, чтобы почувствовал какой-то особенный прилив энергии. Возможно, опыт пришел ко мне слишком легко и слишком рано. А, вернее, я никогда и не обладал могучим потенциалом Пинлок.