Варни действительно порасспросил кое-кого из домашних и убедился, что Лэмборн говорит правду. Все единодушно подтвердили, что Тресилиан уехал внезапно и совершенно неожиданно рано утром.
— Но не скажу ничего худого, — заметил хозяин. — Он оставил на столе в своей комнате деньги для полной оплаты по счету и даже еще на чай слугам. Это уже вроде бы и ни к чему: он, видимо, сам оседлал своего мерина, без помощи конюха.
Убедившись, что Лэмборн вел себя вполне честно, Варни начал говорить с ним о его будущей судьбе и о том, как он хочет устроиться, намекнув при этом, что он, Варни, дескать, уразумел из слов Фостера, что Лэмборн не прочь поступить в услужение к вельможе.
— Ты бывал когда-нибудь при дворе? — спросил он.
— Нет, — ответил Лэмборн, — но, начиная с десятилетнего возраста, я не меньше раза в неделю вижу во сне, что я при дворе и моя карьера обеспечена.
— Сам будешь виноват, если твой сон окажется не в руку, — сказал Варни. — Ты что, без денег?
— Хм! — промычал Лэмборн. — Я люблю всякие удовольствия.
— Ответ вполне достаточный, да к тому же без обиняков, — похвалил его Варни. — А знаешь ли ты, какие качества требуются от приближенного вельможи, значение которого при дворе все возрастает?
— Я сам представлял их себе, сэр, — ответил Лэмборн. — Ну вот, например: зоркий глаз, рот на замке, быстрая и смелая рука, острый ум и притупившаяся совесть.
— А у тебя, я полагаю, — заметил Варни, — ее острие давно уже притупилось?
— Не могу припомнить, сэр, чтобы оно было когда-либо особенно острым, — сознался Лэмборн. — Когда я был юнцом, у меня случались кое-какие заскоки, но я их маленько поистер из памяти о жесткие жернова войны, а что осталось — выбросил за борт в широкие просторы Атлантики.
— А, значит, ты служил в Индии?
— И в восточной и в западной, — похвастался кандидат на придворную должность, — на море и на суше. Я служил португальцам и испанцам, голландцам и французам и на собственные денежки вел войну с шайкой веселых ребят, которые утверждали, что за экватором не может быть мирной жизни. [10]
— Ты можешь хорошо послужить мне, и милорду, и самому себе, — помолчав, сказал Варни. — Но запомни: я знаю людей. Отвечай правду: можешь ты быть верным слугой?
— Ежели бы вы и не знали людей, — сказал Лэмборн, — я счел бы своим долгом ответить — да, без всяких там прочих штучек, да еще поклясться при сем жизнью и честью и так далее. Но так как мне кажется, что вашей милости угодна скорее честная правда, чем дипломатическая ложь, я отвечаю вам, что могу быть верным до подножия виселицы, да что там — до петли, свисающей с нее, если со мной будут хорошо обращаться и хорошо награждать — не иначе.
— К твоим прочим добродетелям ты можешь, без сомнения, добавить, — сказал Варни издевательским тоном, — способность в случае необходимости казаться серьезным и благочестивым.
— Мне ничего не стоило бы сказать — да, — ответил Лэмборн, — но, говоря начистоту, я должен сказать — нет. Ежели вам нужен лицемер, можете взять Энтони Фостера. Его с самого детства преследует нечто вроде призрака, который он называет религией, хотя это такой сорт благочестия, который всегда оборачивался для него прибылью. Но у меня нет таких талантов.
— Ладно, — сказал Варни. — Если нет в тебе лицемерия, то есть ли у тебя здесь хоть лошадь в конюшне?
— Как же, сэр! — воскликнул Лэмборн. — Да такая, что потягается с лучшими охотничьими лошадками милорда герцога в скачке через изгороди и канавы. Когда я маленько промахнулся на Шутерс-хилл и остановил старика скотовода, карманы которого были набиты поплотнее его черепной коробки, мой славный гнедой конек вынес меня прочь из беды, несмотря на все их крики и улюлюканья.
— Тогда седлай его сейчас же и поедешь со мной, — приказал Варни. — Оставь свое платье и вещи на хранение хозяину. А я определю тебя на службу, где если сам не приложишь стараний, то не судьбу вини, а пеняй на себя.
— Сказано превосходно и по-дружески! — воскликнул Лэмборн. — Я буду готов в одно мгновение. Эй, конюх, седлай, болван, мою лошадку, не теряя ни секунды, если тебе твоя башка дорога. Прелестная Сисили, возьми себе половину этого кошелька в утешение по случаю моего неожиданного отъезда.
— Нет, уж это к дьяволу! — вмешался ее отец. — Сисили не нуждается в таких знаках внимания от тебя. Убирайся прочь, Майк, и ищи себе милость божью, если можешь, хотя не думаю, чтобы ты отправился туда, где она тебя ожидает.
— Позволь-ка мне взглянуть на твою Сисили, хозяин, — попросил Варни. — Я много наслышан о ее красоте.
— Это красота загорелой смуглянки, — возразил хозяин. — Она может устоять против дождя и ветра, но мало пригодна, чтобы понравиться таким вельможным критикам, как вы. Она у себя в комнате и не может предстать пред светлые очи такого придворного кавалера, как мой благородный гость.
— Ну, бог с ней, добрый хозяин, — согласился Варни. — Лошади уже бьют копытами. Счастливо оставаться!
— А мой племянник едет с вами, позвольте спросить? — осведомился Гозлинг.
— Да, намерен как будто, — ответил Варни.
— Ты прав, совершенно прав, — сказал хозяин, — говорю тебе, ты совершенно прав, родственничек. Лошадка у тебя бойкая, смотри только ненароком не угоди в петлю. А уж если ты непременно хочешь достигнуть бессмертия посредством веревки, что весьма вероятно, раз ты связался с этим джентльменом, то заклинаю тебя найти себе виселицу как можно дальше от Камнора. Засим вверяю тебя твоей лошади и седлу.
Шталмейстер и его новый слуга тем временем вскочили на лошадей, предоставив хозяину извергать свои зловещие напутствия наедине сколько ему вздумается. Они поехали сначала быстрой рысью, и это мешало их беседе, но когда они стали подниматься на крутой песчаный холм, разговор возобновился.
— Ты, стало быть, доволен, что будешь служить при дворе? — спросил Варни.
— Да, уважаемый сэр, ежели вам подходят мои условия так, как мне подходят ваши.
— А каковы твои условия? — поинтересовался Варни.
— Ежели я должен зорко следить за интересами моего покровителя, он должен глядеть сквозь пальцы на мои недостатки, — объявил Лэмборн.
— Ага, — сказал Варни, — значит, они не слишком бросаются в глаза, чтобы ему переломать о них ноги?
— Верно, — согласился Лэмборн. — Далее, ежели я помогаю травить дичь, мне должны предоставить глодать косточки.
— Это разумно, — признал Варни. — Сначала старшим, потом тебе.
— Правильно, — продолжал Лэмборн. — Остается добавить только одно. Ежели закон и я поссоримся, мой покровитель должен вызволить меня из тенет. Это самое главное.