— А вот это и впрямь проблема… — Призадумался Гефест. — Впрочем решаемая. Придется конечно нарушить некоторые обычаи, но ради такого исключительного случая я на это пойду. Я предупрежу твоих друзей, что их праведная месть может повредить твоему возрождению. — Он поморщился. — Не люблю я эти божественные явления, но другого выхода похоже нет. Этим твоим Виссу с Верееной даже присниться не получится.
— Ну а Младшая, — он взглянул на свою дочь, — подбросит Аталетте одноразовый артефактик, который окончательно упокоит твою саранчу. Ну и заодно позаботится о том, чтобы у твоих врагов, которых ты вспоминал, не было ни одного шанса покинуть Фенриан. — Юная богиня лукаво улыбнулась. — Не ей папочка. У меня есть куда лучшая идея. Так мы обе проблемы разом решить сможем.
— А зачем саранчу-то уничтожать, — вмешался в их беседу Олег. — Полезные же тварюшки! Да и для выполнения этого задания они мне очень даже пригодятся.
— Вот именно для этого! Чтобы у тебя не возникло искушения быстро и легко разобраться со всеми проблемами. Убивать ты должен сам, ну или твое войско, так, чтобы ты это видел, и понимал, что это происходит по твоему приказу. В общем, — сражайся и убивай традиционным способом, а не при помощи кучи мелкой летающей нежити. Еще вопросы есть?
— Вопросов нет! — прежде чем Олег успел открыть рот, подытожил Гефест, учетший прежний опыт, и значительно ускорившийся. Он кивнул вновь расплывшемуся в сияющее облако Хроносу. Мелькнула серебристая вспышка, и через мгновение Олег увидел, что находится на той самой врезавшийся глубоко в память улице, с которой и начались его приключения, прямо в центре обгорелого пятна по форме напоминающего контуры человеческого тела, и смотрит в спины улепетывающих со всех ног гопников.
И чего я в этом Ираке не видела? Пыльная, вонючая страна, совершенно некультурные, агрессивные жители с грязными ботинками. Ни кока-колы нет, ни гамбургеров… только ишачье дерьмо на улицах! Нет уж, не полечу я туда! Домой, скорее домой! — говорила себе под нос американская крылатая ракета, ложась на обратный курс.
(просто анекдот)
… Первым от шока отошел Толян:
— Мне это не нравится, — прошептал он себе под нос, — Мне это ОЧЕНЬ не нравится, — заявил он уже в полный голос. — Мотаем отсюда, — заорал он на подельников. И очнувшаяся банда бросилась бежать.
Впрочем, далеко убежать они не успели…
Едва они выскочили из проклятого переулка, как начался какой-то кошмар. Тени от далеких фонарей, слабо освещавших дорогу, внезапно вытянулись к ним, мягкими, но надежными путами сковывая их, отвратительно склизкими прикосновениями поднимаясь все выше и выше по телу, не давая бежать, затрудняя дыхание и наполняя ума и души чувством страха и безнадежности. Затем, мерзкие щупальца тьмы внезапно сократились, отшвырнув их назад, на то самое, роковое место, которое они так старались покинуть.
Толян упал на асфальт, проехался по шершавой поверхности, сдирая кожу и громко матерясь от боли, и замер, пытаясь осознать происходящее. Переулок, до сих пор довольно темный, теперь был освещен неверным, дрожащим светом, словно от большого костра. Источник этого света находился прямо перед ним.
Он поднял глаза. Кабан и Вобла лежали рядом, тяжело дыша, и только тихо постанывая от боли. Похоже из всей троицы именно он перенес это странное возвращение с наименьшими потерями. Затем, он перевел взгляд вперед, и инстинктивно выругался. Прямо над ними возвышалась яростно сияющая, горящая темным, дымным пламенем фигура, под ногами которой плавился и горел асфальт, а излучаемый ей свет больно резал глаза, и болезненно обжигал открытые участки кожи.
Когда же Толян, прищурившись, все же взглянул этой фигуре в лицо, то не смог сдержать рефлекторного крика ужаса. Пылающие языки пламени складывались во вполне узнаваемые черты парня, которого они только что убили, вот только глаза, которые на человеческом лице были вполне живые и ясные, ныне являлись темными озерами, заполненными стылой водой презрения, ненависти и злобы. В этих глазах он не увидел ничего… Ничего, кроме смерти.
Надо сказать, что в подобных, критических моментах, когда дело касалось целостности его горячо любимой, причем, крайне желательно в неповрежденном виде, шкуры, Толян соображал очень быстро. Вот и сейчас, он не стал заморачиваться вопросами невероятности, невозможности происходящего. Он понял главное: сейчас их будут убивать, причем возможно, — особо неприятным способом, и стал действовать исходя из этого факта, предпринимая отчаянные попытки сохранить свою жизнь. Подергав руками и ногами, он убедился, что опутавшие его странные тени держат прочно и бежать не представляется возможным, после чего решил попробовать «перевести стрелки».
— Эй, ты чего это задумал-то? — со страхом спросил он медленно приближающуюся к нему огненную фигуру. Учитывая то, что асфальт под её ногами буквально кипел, данное приближение не сулило компании ничего хорошего.
— Я? — удивился столь наивному вопросу Олег. — Да так, ничего особого. Мне домой надо наведаться, девушку с которой гулял, успокоить. Ах да… Вас еще убить вначале требуется. Вы не волнуйтесь, очень долго мучиться не будете. Времени у меня маловато… — С этими словами, он все так же неспешно возобновил свое приближение. Не спешил Олег отнюдь не из-за какого-то особого садизма, — изначально он вовсе не собирался зажаривать своих убийц на медленном огне. Просто-напросто, в это самое время, он наконец-то прочувствовал всю странность и чуждость своего нового тела. Способности, и возможности тела, созданного из божественного огня, пусть и лишившегося своей энергетической подпитки были… Странными.
Так, представляя собой сейчас фигуру, словно сложенную из лепестков жгучего пламени, Олег хорошо сознавал, что при желании может в любой момент поменять свою форму и внешний вид, превратившись в кого, или во что угодно. Достаточно только пожелать. Кроме того, в нем словно поселился маленький таймер, строго отсчитывающий мгновенья, которые остались до того момента, когда это тело исчерпает вложенную в него энергию, и тихо погаснет, осыпавшись горсткой пепла, и отправляя его душу назад, в Эльтиан, облачаться в мертвую плоть убитого демона.
Он мог мгновенно, лишь пожелав того, оказаться в любом месте, которое только мог припомнить, мог, наложив на себя прочный барьер, не выпускать наружу свой жар, притворившись ненадолго обычным смертным, мог совершить маленькое чудо — не волшебство, или заклинание, а именно чудо, — нечто недопустимое никакими законами мироздания, идущее вразрез с ними, и все же существующее… Правда, для этого, ему пришлось бы пожертвовать частью божественной энергии, которая питала его тело, и тем самым сократить срок своего пребывания на Земле. Он мог многое.
Не мог лишь одного, — четко ощущая присутствие потоков темной энергии, её пульсации и движения, из магии огня он ощущал лишь ту силу, что принадлежала его телу. Он мог бы сотворить любое огненное заклинание, напитав его просто гигантской, непредставимой мощью, — но на это пошел бы невосстановимый ресурс, — энергия его тела. Отныне, светлая магия была для него закрыта. Задумавшись, он сделал очередной шаг…