Ну а слишком большая любовь к деньгам может окончиться печально для страдающего подобным недугом. С определенного времени я как-то не слишком хорошо отношусь к Библии и всему, что с ней связано (спасибо тебе, отец Савелий, вылечил от этого раз и навсегда, курсом интенсивной терапии протяженностью в полтора с лишним века), но некоторые умные мысли там присутствуют. «Да воздастся каждому по желаниям его…» Каюсь, перефразировал малость, зато к данной ситуации это подходит как нельзя более точно. Вы хотите много денег? Их есть у меня… много. Кушайте на здоровье!
Ментальный удар бьет по довольно примитивным, легко поддающимся воздействию мозгам, и реальность для двух любителей финансов приобретает несколько новый оттенок. Они действительно любят деньги. Но сейчас они любят их еще больше. Любят до такой степени, что готовы не только разорвать на части любого, кто попытается отнять у них эти бесценные бумажки, но и сожрать их.
Ага, сцепились, как собаки за кость. Пусть, теперь не будут мешать, а звуков никто не услышит, Печать Безмолвия, вовремя поставленная, не даст вырваться за пределы области ни одному, пусть даже самому громкому, звуку. Ну а я сейчас малость разберусь с тем, кто сам вернулся сюда, тем самым отбросив предоставленную ему возможность избавиться от моего непосредственного внимания. Резкий бросок вперед, руки обхватывают гаденыша, и я вонзаю клыки в его шею. Все-таки на все эти магические штучки я потратил довольно много энергии, да и лечение сейчас предстоит нешуточное… Оно много сил требует. Так что можно и перекусить. Отрываюсь от опустошенного парня, только услышав ленивый вопрос Элен:
— Граф, а чем это занята доблестная милиция, вернее то, что от нее осталось?
— Элен, краса очей моих, ну сие очевидно. Оставшийся в сознании добрался до ассигнаций и теперь наслаждается трофеем.
— Но он их ест!
— Верно. Просто теперь он получит ровно столько денег, сколько сможет переварить. Помнится, в древности фальшивомонетчикам вливали в глотку расплавленный металл, из которого они чеканили подделки. Ну а я решил несколько видоизменить сие зрелище и предложить любителям помздоимствовать и просто пограбить тех, кого они вообще-то должны защищать, деньги в очень большом количестве. Так сказать, предложить с обязательным приемом внутрь.
Тем временем любитель денег уже дожирал оставшиеся банкноты, а это значит, что желудок у него явно был луженый, раз смог переварить изделия заокеанской типографии. Что ж, сменим бумагу на металл. Я выбросил на траву перед ним завалявшуюся в карманах мелочь… Похоже, именно она стала последней соломинкой, переломившей хребет жадности. Пожиратель денег захрипел, схватился за горло и, потеряв сознание, свалился на землю.
— Он любил деньги, страдал от их недостатка и умер от чрезмерного их количества. Не смог, так сказать, переварить обрушившееся на него финансовое изобилие.
— Это все очень красиво, забавно и поучительно. Но ты не подумал, куда мы трупы девать будем? — Элен, как всегда, прагматично подошла к ситуации и была права.
— Дело нехитрое, есть лишь одна маленькая деталь… Николай, тут, как я понимаю, люди не столь часто появляются? Эй, лейтенант!
— А? Что? — по всем признакам, ему все же было довольно сложно воспринять свалившееся на его разум. По крайней мере, во всем облике его присутствовала некая заторможенность, и он не сводил взгляда с моего рта.
Ах да, я же забыл втянуть клыки… Спасибо за напоминание.
— Повторяю вопрос… Это место людное? В смысле, нормальные люди тут появляются и если да, то как часто?
— Нет, ничего такого. Тут в основном только ближе к ночи алкаши собираются водочки распить.
— Ну, не думаю что этих хоть чем-то удивить можно. Им поди и не такое видеть доводилось. — Элен сегодня была разговорчива даже более чем обычно. — Похоже, тут сейчас будет шикарный процесс утилизации ненужного хлама, то есть трупов.
Это красавица правильно подметила. Раз трупы мешают и могут привлечь нежелательное внимание, то надо от них избавиться. Что ж, придется обратиться к изыскам некромантии, кое магическое искусство как нельзя более подходит для подобного рода ситуаций. Для начала малость порисуем на траве, а для этого пригодится немного крови из мертвого тела. Благо ее тут в избытке, бери не хочу…
Теперь чертим пентаграмму, на каждом конце луча которой выводим один из символов некромантии: тьма, пустота, время, тлен, прах. Луч, символизирующий прах, конечно же, направлен в сторону тел, по бокам время и тлен. Ну а тьма с пустотой остаются в лучах, направленных в обратную сторону. Грубоватое построение, но для такой мелочи сойдет. Пентаграмма начинает пульсировать, собираемая мощь концентрируется в луче, направленном к мертвецам. Особо концентрировать силу не стоит, на кой мне остаточные проявления магии… Так что освобождаю накопившуюся мощь, и расширяющаяся волна захлестывает трупы, разлагая их со скоростью, многократно превышающей естественные процессы.
Теоретически подобные построения предназначены для оборонительных, привязанных к конкретному месту чар, но как видите, их можно использовать и для других целей. Плоть исчезла практически мгновенно, оставив голые костяки, потом рассыпались прахом и они вместе с одеждой. Оставались только металл и пластик, да и то в значительно исковерканном состоянии.
Осталось лишь тщательно затереть пентаграмму. Если этого не сделать, то остаточные проявления могут перейти из малозначительных и в общем неопасных, в постоянную аномалию, что к тому же в состоянии самоподпитываться. Нет уж, осторожность никогда не помешает.
— С похоронными работами покончили, теперь стоит и медициной заняться. Уверен, вы, сударь, знаете, что такое боль? По глазам вижу, что знаете… Обещаю, больно не будет. Будет ОЧЕНЬ больно. Но тут ничего не поделаешь, ибо за все в этом мире нужно платить. Готов, офицер? С одной стороны боль, ну а с другой — избавление от увечья, не дающего жить в полной мере.
— Куда же мне деваться… Ради такого можно вытерпеть любую боль. Действуй, кто бы ты ни был, хоть сам черт. От других все равно никакой помощи не дождаться.
— Аркадий, а нельзя как-нибудь без боли? — потупившись, просяще проворковала готесса. — Хороший ведь человек, жалко…
— Увы. Нет, теоретически, я мог бы попробовать наложить на него какое-нибудь обезболивающее заклинание, но побочным эффектом будет резкое временное отупление, а мне понадобится его собственное желание обрести новые ноги. Без этого ничего не получится. Можно правда вместе с обезболивающим, наложить и полное порабощение воли, но как мне кажется, он предпочтет потерпеть боль, чем превратиться в моего полного раба, хотя бы и на время. Или я ошибаюсь?
— Нет. — Проворчал мой будущий пациент. — Шамань давай, чего зря болтать… Потерплю как-нибудь.
Уважаю. Искренне уважаю подобных людей. Согласись он на рабство, я бы пожалуй очень сильно призадумался, стоит ли возиться с исцелением. А так… Жаль, что другого выхода и впрямь не имеется.
Увы, но мой «пациент» действительно слишком давно потерял ноги. Слишком давно… Да и я не мастер в восстановительных чарах, поэтому могу использовать лишь тот немногочисленный арсенал целебных заклятий, что подвластны обычному, не слишком хорошо подготовленному вампиру. Сложно лечить с помощью не-мертвого живое. Можно, но сложно и тогда связующим звеном между вампиром-лекарем и человеком-исцеляемым выступает единственное, что может связать их — боль. Разумеется, большая ее часть достается пациенту, но и мне перепадут не самые приятные ощущения.