– М-морскую экспедицию?..
– Да. Он сказал мне, что вы знаете о ней. Думаю, подобное капиталовложение вполне разумно.
Айрис убрала руку, которая до этого покоилась на локте Лукаса, и отступила на шаг от графа. Тот облегченно вздохнул. Теперь, когда она не находилась так близко, он смог взять себя в руки. Собственная реакция на ее безобидный и непреднамеренный флирт ошеломила Лукаса, и он решил подумать, как с этим справиться, более успешно в следующий раз. Он не мог позволить себе жениться, не мог позволить даже намека на брак, который разрушил бы основы его самодисциплины, оттачиваемой годами.
– Да. Я знаю об этом, – ответила девушка, и ее голос прозвучал неожиданно глухо. – Я сама вложила в эту экспедицию кое-какие деньги.
До этого момента Лукас даже не представлял себе, что Лэнгли может позволить дочери быть независимой в том, что касалось финансов.
– Вы всегда вкладываете деньги в предприятия своего зятя?
В ответ девушка очень изящно пожала плечами цвета топленого молока.
– Вообще-то раньше я в основном вкладывала деньги в предприятия Теи и играла на бирже. А сделки, совершаемые Дрейком, казались мне слишком сложными и рискованными.
Возбуждение Лукаса мгновенно сменилось чувствами удивления и недоверия.
– Вы играете на бирже?
– Да. – Айрис вновь посмотрела на Лукаса. Ее взгляд был таким же, как и всегда, – невинным и прямым, за исключением промелькнувшего в глубине ее глаз выражения, которого он не смог понять. Знай он ее не так хорошо, Лукас решил бы, что в ее глазах сверкнул вызов, но Айрис была слишком благовоспитанной молодой леди, чтобы испытывать нечто подобное.
– И с каких же пор ваш отец позволяет вам вести себя столь безрассудно?
Айрис отступила от него еще на шаг и заметно напряглась.
– Папа не имеет к этому никакого отношения. – В голосе девушки послышались ледяные нотки, словно бы она хотела сказать, что Лукас не имеет права вмешиваться в ее дела.
Тогда он подошел к Айрис и положил ладони на ее плечи, заставив посмотреть себе в глаза. Он сердился на нее, но это не помешало Лукасу ощутить под своими пальцами шелковистую кожу очаровательной бунтарки.
– Вы хотите сказать, что вкладываете деньги без его позволения?
Девушка вскинула голову и смело посмотрела Лукасу прямо в глаза.
– Я трачу свои карманные деньги, как считаю нужным. – Карманные деньги? Либо это была слишком большая сумма, либо она вкладывала в дело сущие гроши.
– Я удивлен, что у вас имеется в наличии достаточно средств, чтобы вложить в последнюю экспедицию Дрейка.
Лукас знал, что даже от самых небогатых инвесторов Дрейк требует внушительную сумму, и это не могут быть «карманные деньги». Либо он действительно сделал исключение для свояченицы.
Айрис, закусив губу, посмотрела куда-то поверх плеча собеседника, словно хотела уклониться от ответа.
Лукас невольно сжал руки девушки выше локотков.
– Ответьте же мне, Айрис!
Не обращая внимания на требования графа Эштона, Айрис смотрела теперь на его руки, сжимавшие ее предплечья. Лукас покорно разжал пальцы, вдруг осознав, что его прикосновение может быть неприятно ей.
– Если кто-нибудь выйдет из зала и увидит нас здесь, то подумает, что вы страстно сжимаете меня в объятиях, – задумчиво произнесла девушка.
Дьявол! Она права. Лукас поспешно убрал руки, но не отошел от нее. Он не даст сбить себя с толку плутовке.
– Объясните, как вам удалось вложить деньги в морскую экспедицию. Это весьма занимательно.
Айрис поправила сначала одну, затем вторую перчатку, а потом разгладила юбки, словно они с Лукасом упоенно танцевали контрданс, а не стояли на месте в течение нескольких минут.
Открыв веер, девушка заслонила им добрую половину лица.
– Вы зашли слишком далеко, сэр. Я не обязана отчитываться перед вами в своих действиях. В том числе и в капиталовложениях. Между нами не настолько близкие отношения.
Лукас не мог видеть лица девушки, но холодная отрешенность, сквозящая в ее голосе, ясно дала понять графу, что его расспросы неуместны.
Не произнеся больше ни слова, Айрис обошла вокруг Лукаса и вернулась в зал, прежде чем он успел понять причину ее упрямства и резкой перемены настроения.
Неужели эта девчонка не понимала, что принадлежит ему? Ведь они почти что помолвлены. Ну конечно, он должен был объясниться…
Лукас последовал за Айрис, намереваясь сказать ей все, но возвращение в ярко залитый светом зал остудило его пыл.
Что он делает?!
Во второй раз за вечер он едва не потерял контроль над собой. А сейчас чуть было не выставил себя на посмешище, хотя много лет назад поклялся, что этого не будет никогда. Никто и никогда не сможет назвать поведение Эштона скандальным. Он ни за что на свете не станет повторять ошибки своей матери и младшего брата.
Наблюдая за Айрис, танцующей с очередным партнером, Лукас пытался усилием воли заставить ее посмотреть в его сторону. Они ведь не закончили разговор. Но девушка упрямо отворачивалась от него или смотрела в глаза своему партнеру.
Лукас знал, что Айрис хочет просто уязвить его, ведь она уже раньше дала понять, что ее совсем не интересует лорд Ярдли. Граф знал, что сей джентльмен ухаживал за Айрис два года назад и даже сватался к ней, но ее отец ответил отказом на его предложение. Лукас был уверен, что Айрис согласилась танцевать с Ярдли лишь потому, что отказ вызвал бы кривотолки, а она была воспитанной молодой леди, леди в полном смысле этого слова. Полная противоположность его матери.
Он вновь вспомнил, как Айрис раскрыла веер прямо перед его носом.
Милый, послушный и необыкновенно красивый образец совершенства вдруг проявил своеволие.
Взбешенная Айрис с трудом удержалась, чтобы не хлопнуть дверью своей спальни. Лишь сознание того, что об этом будет тут же доложено матери, остановило ее. Ее служанка Пэнси оставила зажженными лишь несколько свечей, и теперь бордовый полог кровати и покрывало казались почти черными, что полностью соответствовало ее настроению. Раздражение, вызванное поведением Лукаса на террасе дома Билкингтонов, до сих пор клокотало в ее душе. Целых полчаса он наблюдал, как она танцует с другими, а потом уехал, не попрощавшись и не пригласив ее на традиционный второй танец. Каков?!
Это очень огорчило и расстроило Айрис, если бы она не была так зла на графа. Он достоин самых резких слов, и она бы произнесла их, но сдержалась. Что сказала бы мама? Без сомнения, строго отчитала бы ее.
Но сегодня Айрис захотелось взбунтоваться, и следы робости испарились без следа.
– Гадкий, гадкий! – в порыве ярости пробормотала она и, сорвав с рук перчатки, швырнула их на туалетный столик.