Лиз встала и принялась убирать со стола.
– Не хочешь прогуляться по снежку? – спросила она у Джошуа. Поблизости не было Немезиды – был только лес с хрустящими тропинками, заснеженными деревьями, сбросившими на зиму листья, и звездное небо, под которым Лиз не терпелось оказаться. Возможность подышать свежим воздухом, побродить между деревьями в тишине, нарушаемой только ветром и редкими голосами диких животных, представляла для нее большой соблазн. – Пожалуйста!
Собрав оставшуюся посуду, Джошуа положил все в раковину.
– Там десять градусов мороза.
Когда Лиз обернулась, у нее перехватило дыхание: как же он красив! Ее одинокий волк.
– Только не говори, что ты у нас тепличное растение и боишься выходить на улицу зимой.
Джошуа посмотрел на Лиз так, словно она сошла с ума.
– Просто у тебя нет подходящей одежды.
– Так одолжи мне свою.
Джошуа улыбнулся:
– Ты утонешь в моих вещах.
– Ничего страшного.
На том и порешили. Джошуа заставил Лиз надеть термальную рубашку поверх ее толстовки, а на пальто еще и огромную куртку.
– Я похожа на снежного человека, – засмеялась Лиз, когда Джошуа вывел ее из дома на двор, покрытый хрустящим снегом.
– Ты похожа на упрямую женщину, которая вознамерилась идти гулять в мороз, когда все нормальные люди готовятся лечь в постель.
Лиз изогнула бровь, но быстро сообразила, что Джошуа вряд ли это заметил, поскольку все ее лицо скрывала куртка.
– Думать о постели в девять часов вечера могут лишь ковбои, только что возвратившиеся из прерии, и мужчины, у которых либидо больше, чем волны на Рио-Гранде во время дождя.
– Только не надо строить из себя невинность, мисс Бартон. Кто набросился на меня сегодня, хотя я считал, что это плохая идея?
– От этого мне не стало хуже.
– Зато я чуть не умер.
– Не хочешь снова побродить по краю пропасти?
Ответом ей послужил низкий стон. Лиз улыбнулась, втайне довольная собой.
Она искренне наслаждалась каждой секундой, проведенной в лесу, несмотря на то, что нос ее покраснел от мороза, а легкие, казалось, замерзли от холодного воздуха. Ощущение свободы, которое давало открытое пространство, и отсутствие любопытных соседей оказывали благотворное воздействие на нервную систему Лиз.
На обратном пути Джошуа вынужден был перекинуть ее через плечо. У него просто не оказалось иного выбора после того, как он в третий раз предложил вернуться домой, а она в ответ попросила пройтись по еще одной маленькой тропинке.
Лиз смеялась и колотила его руками по спине:
– Я только хотела посмотреть, куда ведут кроличьи следы.
Джошуа похлопал ее по ягодицам, которые представляли для него куда больший интерес, чем кроличьи следы.
– Если бы я тебя послушался, мы бы проделали весь путь обратно до взлетно-посадочной полосы.
– Правда? А мне показалось, что на снегомобиле мы ехали довольно долго.
– Это прямая тропинка, но слишком узкая для снегомобиля.
– А-а. Давай завтра прогуляемся туда?
Джошуа покачал головой: эта женщина – настоящее дитя природы с головы до пят.
– Посмотрим.
– Ты говоришь совсем как чей-то сварливый дедушка.
Он сжал ее ягодицы рукой.
– Я не чувствую себя дедом.
Взвизгнув, Лиз стала извиваться, чтобы высвободиться из рук Джошуа.
– Прекрати.
Удерживая Лиз за колени, Джошуа просунул свободную руку у нее между ног и пощекотал внутреннюю поверхность бедер.
Лиз со стоном засмеялась и осыпала спину Джошуа градом ударов.
– Прекрати сейчас же!
– Не могу. Мне нравится тебя трогать.
– Ты меня щекочешь!
– Разве? – нараспев проговорил он, имитируя ее техасский акцент.
Что бы она ни хотела ответить, ее слова потонули в низком стоне, который она издала, стоило уверенным пальцам Джошуа погладить ее между ног.
Наконец он осторожно спустил ее на землю и прижал к себе. Лиз в самом деле была похожа на снеговика в своей огромной куртке. Потершись носом о меховую оторочку капюшона, Джошуа нашел ее губы и поцеловал. Черт возьми, его чувства в этот момент скорее можно было охарактеризовать как нежность, чем как желание.
Когда они вернулись в спальню, Джошуа долго и с наслаждением раздевал Лиз, а потом занялся с ней любовью так нежно и неторопливо, как ему всегда хотелось. На этот раз Лиз не сходила с ума, а только дрожала от невыразимого желания. Оба хранили молчание. Джошуа целовал и ласкал ее, дрожа от возбуждения, которое Лиз усиливала своими ласками, и тишина комнаты, казалось, вторила невысказанным словам любви. Но когда Джошуа потянулся за презервативом, Лиз отрицательно покачала головой.
– Только не сейчас, пожалуйста. Я хочу почувствовать всего тебя.
От одной только мысли о том, что между ними не будет никаких барьеров, Джошуа ощутил боль в паху.
– Ты можешь забеременеть.
– Сейчас безопасный период.
– Риск существует всегда. – Как он уже говорил ей раньше, они настолько подходили друг другу в физическом смысле, что он боялся, как бы его желание не победило природу.
– Жизнь полна рисков, но иногда это того стоит.
В ее словах было нечто большее, чем простое предложение заняться любовью без презерватива, но Джошуа сейчас был не в состоянии ничего анализировать. Ему не терпелось оказаться в ее горячем, мягком лоне.
Он погрузил палец в ее пульсирующую влагу, предвкушая, что будет дальше.
– Пожалуйста, Джошуа.
Он вытащил палец и облизал его. Лиз шумно выдохнула и молча уставилась на Джошуа, не в силах произнести ни слова.
– Ты такая вкусная, крошка. – Он снова легонько прикоснулся к ней, а затем поднес палец к ее губам: – Попробуй.
Когда Лиз взяла палец Джошуа в рот и облизала его, он раздвинул ей ноги и коснулся головкой пениса ее влажной возбужденной плоти. В глазах Лиз горел огонь желания. Убрав палец, Джошуа поцеловал ее. Она ответила с пылкой страстью, поразившей все его существо. И он задал такой темп, что с каждым толчком оба они поднимались все выше к пику наслаждения. Освобождение было похоже на взрыв.
– Я люблю тебя, Джошуа! – воскликнула Лиз, обхватив его руками, ногами, всем телом. – Я люблю тебя.
Эти слова как молнией поразили Джошуа, найдя путь к сердцу, которое он привык считать бесчувственным к женской любви.