Его обвинения, тщетные попытки Рейчел убедить его – все это предстало перед ним совершенно в другом свете.
Господи, что я наделал?
С небес не пришло ответа на безмолвный вопрос Себастьяна, вместо этого он услышал свое имя в трубке.
– Да?
– Я спросила, как дела у Рейчел.
– Не очень хорошо.
– Вы поссорились? – спросила Филиппа, давая ему понять, что заранее осуждает его.
– Она такая же, как ее мать.
– Но ты ведь не думаешь так на самом деле?
Хотя сейчас Себастьян видел все совершенно в ином свете, он не мог признать, что был не прав.
– Почему ты считаешь, что она другая?
– Ты просто дурак, если так о ней думаешь.
Вовсе не весело, когда твоя мать называет тебя. дураком. Себастьян сжал зубы.
– Ты так уверена? Можно спросить почему?
– И часа хватит, чтобы понять, что нет двух настолько разных людей, как Рейчел и ее мать. Ты позволил предубеждению повлиять на свое отношение к ней.
Он тоже так думал, но убедил себя, что это не так.
– Возможно, твоя доброта подводит тебя.
Филиппа протяжно вздохнула.
– Последние несколько лет Рейчел жила отдельно от Андреа. Она не только настояла на проживании в другой стране, подальше от материнского влияния, но и отказалась принимать от Матиаса деньги после того, как окончила университет. Если бы Рейчел была такая же, как Андреа, разве не жила бы она в Греции, позволив Матиасу содержать себя?
Холодок начал проникать в душу Себастьяна.
– Я не знал, что Матиас не содержал ее.
– Конечно, не знал, ведь уже пару лет ты менял тему разговора всякий раз, когда мы начинали говорить о ней.
Себастьян хотел Рейчел, и разговоры о ней только усиливали его желание.
– Она солгала мне, – сказал он, пытаясь схватиться хоть за соломинку.
– В это я не верю.
Задетый осуждением в тоне матери, он сказал ей правду:
– Рейчел призналась, что она девственница, но не является таковой. Она пыталась заманить меня в сети точно так же, как Андреа – Матиаса.
Филиппа несказанно удивилась:
– Как ты можешь быть уверен в этом?
– Существует только один способ, мама, и тебе он прекрасно известен.
Мать вполголоса сказала крепкое словцо, которое не произносила никогда.
– Только не говори мне, что ты обвинил ее в этом после ночи, проведенной вместе.
– Я не позволю, чтобы меня обманули так же, как дядю.
– Ты обманываешь сам себя. Глупое дитя.
Губы Себастьяна сжались, когда он услышал, что мать называет его ребенком, в то время как ему уже тридцать лет.
– С чего ты решил, что она не девственница?
– Я не буду обсуждать это с тобой.
– С кем тогда ты будешь обсуждать это? Если ты обвиняешь ее, то должен объяснить мне почему.
– У нее не было кровотечения. – Несмотря на то, что их разделяли мили, Себастьян покраснел, произнеся столь интимное признание.
– И что?
– Ну, я сделал вывод, что она не настолько невинна, как сказала мне. Черт возьми, мама, я бы не волновался, но если она солгала мне в этом, значит, могла солгать и в другом.
– И поэтому ты разбил ей сердце? Ты бросил ее?
– Я ничего ей не обещал.
– И это ее ты называешь предателем? – Неожиданно для Себастьяна, Филиппа разразилась целой тирадой о том, какие идиоты и упрямцы греческие мужчины. Она заявила, что только такой динозавр, как Себастьян, может не знать, что не всегда бывает кровь, когда впервые происходит половой акт.
Отсутствие крови – вовсе не доказательство.
Его мать была возмущена, что он позволил себе уложить Рейчел в постель до свадьбы, а потом обвинил ее бог знает в чем. Филиппа закончила тем, что Рейчел будет права, если не захочет даже разговаривать с ним, и она, Филиппа Курос, больше не станет искать невест для такого идиота.
Если она захочет внуков, ей придется подождать, пока женится Аристид.
У Себастьяна еще долго звенело в ушах после того, как его мать положила трубку.
Филиппа права. Как он мог убедить себя, что Рейчел обманывает его? Она никогда не вела себя, как ее мать, а он, в лучших традициях греческой вендетты, обвинил ее в грехах матери.
Кровь отлила от его лица, когда Себастьян вспомнил, как оскорблял ее и обвинял в несовершенных грехах. Он обидел ее, а ведь она сама пришла к нему, и правду можно было прочитать в ее любящих глазах.
Себастьян даже убедил себя, что это она виновата в том, что они любили друг друга не предохраняясь, а ведь это была его вина. Он был более опытен, но так сильно хотел слиться с ней, что даже не подумал о безопасном сексе.
Обвинения матери – ничто по сравнению с теми словами, которыми он бичевал себя сейчас.
Себастьян чувствовал, что проваливается в темную, холодную пропасть. Если он не извинится перед Рейчел, его сердце будет разбито.
Нетвердыми шагами Себастьян пошел в комнату Рейчел, но обнаружил, что она пуста.
Там не было не только Рейчел, но и ее вещей.
Все сжалось у него внутри, дыхание сбилось.
Его взгляд блуждал по комнате, ища хоть что-нибудь, что напомнило бы о ней. И вдруг Себастьян заметил шкатулку в мусорном ведре. Шкатулка была похожа на ту, что стояла в спальне его матери на туалетном столике. В ней Филиппа хранила всякие памятные вещицы, связанные с отцом Себастьяна.
Что эта шкатулка делает в мусорном ведре? Рейчел привезла ее с острова, так почему же решила выкинуть ее?
Себастьян поднял шкатулку и открыл, не чувствуя угрызений совести. Ему стало плохо, как только он увидел, что лежало внутри. Рейчел образно выкинула его из своей жизни. Эти вещицы ясно говорили ему о том, какие чувства она испытывала к нему с самого начала их знакомства.
Эти чувства он всегда игнорировал.
Нет, не совсем так. Он замечал ее робкое обожание и иногда пользовался этим, он был добр к ней, потому что ни к одной женщине не относился так, как к Рейчел. Даже когда ей было всего семнадцать лет. Уже тогда он хотел ее, но слишком явно ощущал невинность Рейчел и видел ее сдержанное отношение к мужчинам. Она никогда не показывалась на пляже, когда рядом находились друзья матери, но много раз плавала с ним.
Когда Рейчел жила на острове, она никогда не посещала вечеринок Андреа.
Единственное, что может служить оправданием поведения Себастьяна, это то, что он тяжело переживает смерть дяди. Он потерял человека, который заменил ему отца и наставника во всех делах. Себастьян испытывает еще большую боль из-за того, что смерть дяди была такой глупой и что его жизнь превратилась в кошмар после женитьбы на Андреа.