Талорк мысленно вернулся к вечернему разговору, вспоминая каждое сказанное слово, после чего понимание отразилось на его лице:
— Я сказал, что достаточно того, что мы не враги, и что я не ожидаю, что мы станем друзьями.
Ее глаза запылали удовольствием, но почти так же быстро потускнели, когда Талорк закончил говорить.
— Ты не думаешь, что мы можем быть друзьями?
Она была англичанкой. Она была женщиной. Она не была криктом и никогда не сможет узнать об этой важной части его самого. Был только один ответ на ее вопрос, но он не мог ответить отрицательно. Талорк пожал плечами и с восторгом увидел, как глаза Абигейл прищурились до того, что он бы назвал очаровательным блеском.
— Это не ответ.
— Да, мой ангел, это ответ.
Она приоткрыла рот, но прежде, чем смогла возразить, Талорк снова накрыл ее губы своими. На сей раз, он воспользовался тем, что рот ее открыт и протолкнул внутрь свой язык, желая изведать ее сладости.
В отличие от предыдущего раза, она ответила мгновенно и жадно. Она действительно была обеспокоена мыслью, что он видел в ней врага. Женщины были странными созданиями с непостижимым мышлением.
Он никогда не разделил бы ложе с врагом, но он не будет, слишком беспокоится, если она сочтет что такое возможно. Он будет по-прежнему погружаться в ее мягкость. Не то, чтобы она совершенно не доверяет ему. Он был Синклером, и своими словами и действиями, она показала, что знает, что это значит — она отдала свою безопасность в его руки, по крайней мере, до определенной степени.
И только чрезмерная щепетильность, позволила ей принять решение отказываться от желанной близости только потому, что ей показалось, что Талорк плохо о ней думает. Вероятнее всего, это было результатом цивилизованных английских манер.
Теперь, когда она решилась ответить ему со всей страстью, Талорк почувствовал весь огонь ее потребности и желания. Он упивался чувственностью и сексуальностью их поцелуя, он прижимался к ней своим обнаженным телом. Её маленькие руки обхватили его плечи, собственнически впиваясь ноготками в кожу, что принесло его волку неимоверное наслаждение. Подчиняясь, зову криктской крови, Талорк опустился на Абигейл, полностью покрывая ее тело своим.
Он терся об нее своим телом, он помечал каждую частичку ее кожи, к которой мог дотянуться. Его кости дрожали в потребности превратиться, но он старался контролировать это.
С трудом.
Волк выл, желая вырваться на свободу. Он хотел, чтобы зверь тоже испытал удовольствие.
Подняв ее руки над головой, Талорк уткнулся носом в одну из ее подмышек. Аромат ее феромонов лучше любых средств возбудил его и почти лишил разума. Он прикусил нежную кожу в месте, где плечо и рука соединяются. Тело Абигейл расслабилось, а бедра поднялись навстречу к нему. Она нисколько не пыталась воспротивиться ему, а обхватывала его своими ножками, и удерживала с собственным ясным намерением.
Талорку это понравилось, и, потираясь своим твердым членом о вершину между ее бедрами, показал насколько понравилось. Абигейл задохнулась от наслаждения, поднимая к нему свои бедра снова и снова. Беря во внимание то, что в ней не было сущности волка, было удивительно, как великолепно их тела подходили друг другу.
Талорк откинул назад голову и завыл от удовольствия и желания.
Потом его голова опустилась, и его губы впились в соединение ее плеча и шеи. Талорк открыл рот и царапнул зубами чувствительную кожу, заставляя их обоих застонать от старого как мир признания. Он мягко, но крепко укусил, снова, как прошлой ночью, помечая ее.
Пронзительный вскрик сорвался с ее губ, и его тело напряглось от удовольствия от признания его требования. Его волк настолько громко завыл, что этот звук отразился в его голове. Ее совершенное тело выгнулось, поднимая его более тяжелое и сильное тело на несколько дюймов, прежде чем в изнеможении откинуться назад на шкуры.
Талорк переместил свои бедра, и его твердая как гранит эрекция вжалась во вход ее нежного тела.
— Сделай это. — Руки Абигейл обхватили его, притягивая ближе. — Сделай это. Сделай это. Сделай это. Возьми меня.
Талорк не смог бы остановиться, даже если бы хотел. Он пометил ее своим укусом и своим членом.
Как только он резко вошел в неё, случилось одновременно две вещи. Первое то, что он испытал чувство возвращения домой, еще более сильное, чем прошлой ночью. Столь сильное, что он не мог это отрицать. Настолько сильное, что это на время заставило его замереть.
Второе было то, что он услышал, как Абигейл прокричала его имя. Услышал в голове.
Он распознал мягкую интонацию ее голоса, но тембр был немного другим, чем он слышал прежде — более богатым и насыщенным.
Нет…. Это просто невозможно. Она была человеком. Ее выбрал король, а не он сам. Она не была криктом. Должно быть, она сказала это вслух, и ему только показалось, что он услышал это в своем уме.
Должно быть так и есть.
Как только наслаждение начало разгораться между ними с неимоверной скоростью, все внутренние рассуждения испарились. Абигейл с распутной чувственностью двигалась под ним. Она сама, с бесспорным удовольствием, начала вращать бедрами, двигаясь вниз и вверх вдоль его плоти с такой скоростью и силой, которые, он думал, были ей недоступны.
Талорк закинул ее ноги себе на плечи, входя в нее более глубоко.
— Да. Да. Да… — каждое восклицание было еле слышным, но интенсивность требования была более очевидной, чем, если бы она кричала во весь голос.
Талорк почувствовал, как волна оргазма накрывает его. Странное ощущение, он мог чувствовать и ее кульминацию, и это только увеличило его удовольствие. Оргазм подходил все ближе и ближе, пока они не испытали его вместе. Кульминация была настолько сильна, а его застенчивая жена кричала настолько громко, что это его почти оглушило.
Если только крик не звучал в его голове.
Он откинул свою голову и завыл от неописуемого наслаждения, выбрасывая свое семя глубоко в тело своей жены и в уме выкрикивая ее имя.
“Абигейл.”
У нее перехватило дыхание, и тело снова содрогнулось от волны чудесного блаженства, когда она услышала свое имя, произнесенное ее мужем голосом пропитанным страстью.
Услышала.
Святые небеса! Как это могло быть? На самом ли деле она услышала, как Талорк на пике удовольствия выкрикивает ее имя? Разве это могло быть правдой? Она, которая ничего не слышала, даже звона в ушах, после стольких лет тишины услышала свое собственное имя.
Абигейл задохнулась от явного чуда и слезы радости заискрились в ее глазах.
Обхватив обеими руками его лицо, она потребовала:
— Скажи это снова. Скажи мое имя снова.
Но, произнеся эту просьбу, холодок страха остудил ее радость. Она не услышала свой собственный голос.