Доброта мужа тронула Абигейл, и она заморгала от навернувшихся слез, и, проглотив комок в горле, прошептала простое «Спасибо!»
— Не нужно меня благодарить. Это мой долг делать так, чтобы ты была счастливой.
Вместо чувства разочарования от его рассуждений о долге, Абигейл испытывала радость.
— Не каждый муж так думает. Ты хороший человек, Талорк.
— Крикты очень ответственно относятся к обязательствам перед своей парой.
— Разве друг важнее, чем жена?
Он не ответил, а вместо этого спросил Барра о том, как проходили тренировки воинов за прошедший день.
Абигейл наклонилась к Гуайэру и прошептала:
— Он может быть очень резким.
— Он лэрд. Он не тратит слова впустую.
— Разве ответ это трата слов?
Когда Гуайэр пожал плечами, Абигейл поняла по выражению его лица, что он помнит о ее жалобах по поводу этого жеста, такого любимого среди горцев высокогорья.
Она хихикнула, и вскоре к ней присоединился смех сенешаля.
Оглядывая всех присутствующих за столом, Абигейл наткнулась на острый как нож взгляд Найэла, и ее смех оборвался. Она не могла забыть, что потеряв доверие мужа, она также потеряла и друга.
Позже, уставшая, Абигейл извинилась, собираясь отправиться спать.
— Я провожу вас к вашей комнате, моя госпожа, — предложил Гуайэр.
Но тут внезапно с места поднялся Талорк.
— Я сам пойду с женой.
Абигейл взяла руку мужа с некоторым трепетом. Она не была уверена, что хотела бы остаться с ним наедине, когда он сможет свободно продолжать ругать ее за обман.
Талорк заметил ее колебаний и поморщился, но его рука еще крепче сжала руку жены. Абигейл оглянулась и увидела, как Найэл бросил на Гуайэра какой-то необъяснимый взгляд.
Каким-то образом, огромный воин выглядел обиженным, но Гуайэр не сделал ничего, чтобы его обидеть.
Талорк пропустил Абигейл в спальню, затем закрыл дверь и прислонился к ней спиной.
— Вы стали очень близки с Гуайэром.
— Он напоминает мне Эмили.
Муж от удивления передернул плечами.
— Мой воин напоминает тебе о сестре?
Абигейл засмеялась.
— Не потому, что он женственный. Он, конечно, не так свирепо выглядит, как ты, но он очень сильный воин. Я бы доверила ему свою жизнь, — сказала она, повторяя то, что когда-то похожее сказала Уна.
— Итак, почему же он напоминает тебе об Эмили?
— Он очень хорошо ко мне отнесся, и даже когда узнал о моем обмане, не изменил своего отношения.
Брови Талорка сошлись на переносице:
— Судя по тому, что я наблюдал сегодня за ужином, многие члены клана чувствуют то же самое.
— Да, это удивительно. Только Гуайэр уже показал себя настоящим другом, выступая в мою защиту, даже перед Найэлом, которого боится большая часть клана.
— Так же, как Эмили, когда ты только потеряла слух, — сказал Талорк, явно умея делать логические выводы.
— Эмили дважды спасла мне жизнь. — Абигейл хотела, чтобы ее муж понял, почему ее сестра была так дорога ей. — Когда у меня была лихорадка, никто не хотел рисковать и ухаживать за мной.
— Даже твоя мать?
— Особенно моя мать.
— Итак, Эмили ухаживала за тобой?
— Да.
— Но ты сказала, что она дважды спасала тебе жизнь.
— В замке моего отца очень боятся непонятных, необъяснимых вещей.
— Действительно?
Абигейл кивнула.
— Если бы остальные жители замка узнали о моем недостатке, они вполне могли бы настаивать, чтобы меня отправили прочь.
— И твой отец согласился бы на это?
— Я знаю только, что моя мать была бы очень рада этому.
Талорк снова произнес то слово, которое она не смогла разобрать.
Не в состоянии прямо посмотреть ему в глаза, Абигейл взглянула на него из-под ресниц и произнесла:
— Я никогда не могла подумать, что когда-то встречу человека, который будет для меня дороже, чем моя сестра.
— Ты хочешь, чтобы я поверил, что этот человек я? — спросил Талорк, напряженность сквозила во всем его теле.
Наплыв эмоций не давал ей говорить, но Абигейл прошептала:
— Да. — И он дороже всех на свете.
Несколько долгих секунд прошло в молчании, пока он пристально не посмотрел на нее.
— Я хочу доказательств.
Абигейл вскинула голову:
— Что?
— Докажи мне, как сильно ты хочешь быть со мной. — Он протянул руки. — Иди сюда.
Это она может сделать.
Без колебаний, Абигейл пошла прямо в объятья, в которых всегда чувствовала себя в безопасности. Его пряный, мужской аромат, омыл её, наполняя тоской. Подняв на него глаза, она позволила всей своей любви выплеснуться наружу сквозь этот взгляд, пусть он видит, и пусть знает о ее чувствах.
— Пожалуйста, не прогоняй меня, Талорк.
Он ничего не ответил, а просто накрыл ее рот своим в страстном поцелуе. На вкус он был, как медовое вино, что подавали за обедом, и еще ему был присущ тот дикий вкус, который олицетворял только его одного. Это была взрывная комбинация, и Абигейл совсем потеряла счет времени. Блаженство все длилось и длилось, хотя, когда все закончилось, казалось, прошло лишь мгновение. Абигейл была как в тумане, ослепленная остротой ощущений. Талорку даже пришлось прикоснуться к ее закрытым глазам, чтобы она посмотрела на него, когда он будет говорить.
Ее глаза с трепетом открылись.
Выражение лица Талорка явно свидетельствовало об обладании и о диком желании.
— Моя.
— Твоя. — Если бы только она могла с такой же уверенностью сказать, что и он принадлежит ей.
— Покажи мне.
Девушка кивнула, наконец понимая, что он хотел, чтобы она сделала, чтобы доказать свою любовь. Он хотел, чтобы она предложила то единственное, что никогда не было частью ее обмана, что не имело никакого отношения ни к ее сестре, ни к кому-либо другому.
Безоглядную страсть, которую она чувствовала к нему.
С этими намерениями, она расстегнула его пояс, позволяя ему упасть на пол, и тут же занялась пледом. Абигейл нужно было добраться до голой кожи. Не только потому, что он хотел, чтобы она что-то ему доказала. Но потому, что она жаждала близости, которую только Талорк мог ей дать.
Сине-зелено-черный тартан с легкостью упал с его великолепного тела. Он не носил рубашку, так что потеря пледа оставила его полностью, великолепно обнаженным. Его тело было полно жизненной силы, сильные мышцы перекатывались под золотистой кожей.