– Любопытно. Я обидел тебя шесть лет назад, сейчас ты находишь мое предложение о замужестве более чем оскорбительным – и все же продолжаешь щадить мои чувства.

Выражение лица Томазо было насмешливым, отчего она рассерженно вздохнула.

– Тогда называй меня слабовольным человеком, ведь я слишком сильно забочусь о чувствах других людей.

– Ты не слабовольна, а уникальна, потому что печешься о других, – сказал он и пристально посмотрел ей в глаза. – Я часто сожалел о времени, потраченном на Лиану.

– Все, что случилось, было к лучшему, – Мэгги отвела взгляд и, взяв первый попавшийся журнал, принялась рассматривать его.

Томазо наблюдал, как Мэгги закрывает дверь в спальню, и чувствовал разочарование.

Разве психологи не говорят о том, что общение сближает людей? Однако с каждым разом, когда они с Мэгги разговаривали о чем-то, она – он это видел – отстранялась от него все дальше и дальше. Томазо почему-то думал, что, рассказав ей о своем неудачном браке с Лианой, он докажет, что именно Мэгги – его судьба.

Вместо этого она заявила, что, женившись на Лиане, он не сделал ничего ужасного. Связано ли это с тем, что Мэгги настолько легко отказалась от любви к нему? Вообще-то Томазо мало доверял эмоциям.

У Клаудио и Терезы был безмятежный брак – такой, о котором мечтал Томазо, однако он не замечал, чтобы брат испытывал к жене какую-то особенную, безумную любовь.

Томазо считал, что сильные мужчины, поддающиеся страсти вместо выполнения обязательств, оправдывают свое поведение излишними эмоциями. А эмоции – плохой советчик. Так отчего мысль о том, что Мэгги больше не любит его, так раздражает?

Мэгги прислонилась во сне к чему-то теплому, так хорошо пахнущему. Открыв глаза, она увидела в тусклом голубом свете Томазо, лежащего рядом с ней. Он спал, его дыхание было размеренным.

На Томазо были шорты и футболка. Прядь черных волос падала на лоб, и Мэгги поборола желание откинуть ее, чтобы не разбудить его.

Вне сомнения, он посчитал, что кровать лучше откидного сиденья, однако на этот раз не забрался к Мэгги под простыню. Она даже почувствовала признательность к нему. Томазо уважал ее право выбора того, насколько далеко они зайдут в своих отношениях.

Это казалось так не похоже на обычное поведение принца! Мэгги улыбнулась. Томазо не однажды демонстрировал ей свою надменность, однако все же оказался рядом с ней в постели…

– Ты улыбаешься, – произнес он хриплым сонным голосом и открыл глаза. – Тебе нравится просыпаться вместе со мной?

– Я думала, что ты умерил свою гордыню.

– А зачем? Ведь я тебе нравлюсь таким, какой я есть, – лениво протянул он.

– Ты всегда просыпаешься с такими тщеславными заблуждениями?

– Разве предположение того, что тебе приятно не только общество моих детей, но и мое, тщеславно? – серьезно спросил он.

– Я отказываюсь отвечать на этот вопрос, он провокационный.

– Ага! – Томазо мягко перевернулся и оказался над ней. – Так значит, ты из принципа просила этот дурацкий выходной?

Она оказалась в ловушке. Томазо, прижав ее простыней, угрожающе нависал над ней, но Мэгги больше волновало, как реагировало на его близость ее тело.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

На этот раз она проиграла. Она любила Томазо больше всего на свете и знала, что так будет до конца ее дней.

– Я не принадлежу тебе, Томазо. В наше время даже королям не дозволено иметь рабов, – прошептала она.

– На Королевском острове рабство всегда было запрещено, – он казался очень обиженным. – Я не хочу делать тебя своей рабыней.

– Тогда отчего выказывал недовольство по поводу моего выходного? – осведомилась Мэгги.

– Ничего такого и не было. Если тебе нужно заняться своими делами, то у тебя будет на это время. Я жаловался по поводу твоих регулярных выходных потому, что тебя не будет рядом со мной и детьми.

– А если я захочу принять ванну или почитать книгу? – Она вздохнула. – Ты и это сочтешь излишеством?

– Не издевайся, хотя я лично знаю намного более интересные занятия, чем принятие ванны или чтение.

– Наверное, так и есть, однако, видится мне, я не вписываюсь в твой скоростной режим жизни и не подхожу на роль принцессы.

– У тебя нет опыта подобной жизни, поэтому придется доверять мне, когда я говорю, что ты не права. Ты станешь идеальной принцессой Скорсолини. Ты обладаешь характером, ты честна… Короче, с работой принцессы ты справишься.

– Я никогда не считала брак работой, – сказала Мэгги.

– Однако его можно назвать именно так по многим причинам, – он закрыл ей рот рукой, не дав возможности возразить. – И это не так уж плохо. Брак предполагает соблюдение определенных правил, удовлетворяющих обе стороны.

Мэгги повернула голову, освобождаясь от его ладони.

– Ты говоришь о браке как о деловом предложений, а должно быть нечто гораздо большее.

– Так и есть, – произнес Томазо, и Мэгги поняла, что он имеет в виду секс.

Что ж, большего он предложить ей не может. Так отчего ей так обидно?

– Я уже говорила, что не подхожу тебе в качестве любовницы.

– Я мог сейчас бы опровергнуть твои слова, – он чувственно улыбнулся.

– Нет, спасибо, – пробормотала она и тут же пожалела о своем отказе.

Мэгги в самом деле любила его и страстно жаждала. Разум кричал, что у нее с Томазо ничего не выйдет, а сердце испытывало постоянную надежду на счастье с ним.

– Пора показать тебе, насколько хорошо мы подходим друг другу, – произнес Томазо.

* * *

– Я не хочу, чтобы меня использовали, – сказала Мэгги.

– Я ясно объяснил свои намерения, – Томазо нахмурился. – Я хочу жениться на тебе, а не использовать. Даже если бы мы никогда не занимались любовью, было бы ясно, насколько хорошо ты поладишь с моими детьми и со мной. – Увидев, как она качает головой, он прибавил: – У нас с тобой получится настоящая семья.

– Ты не любишь меня, – произнесла Мэгги.

– И что? Для счастливого брака любовь не обязательна. Я буду верен тебе, стану заботиться, уважать, советоваться, и, даст Бог, мы обзаведемся общими детьми. Разве любящий человек может дать нечто большее? У тебя будут мои преданность и честность, а этого достаточно.

– Откуда ты знаешь, в чем я нуждаюсь?

– Просто знаю!

– Ты просто знаешь, что лучше всего для тебя, и пытаешься навязать это и мне.

– Ты не права. Послушай, тебе двадцать шесть лет, и три дня назад ты была невинна. У тебя не было ни одной серьезной связи с мужчиной! Из этого я понял, что ты ведешь одинокий образ жизни, однако твое сердце слишком щедро для одиночества. Признайся, что я прав!