Гриффит чуть покраснел и ответил, что был бы рад, но дома его ждет сестра…
— Так мы позвоним ей и объясним, в чем дело, — быстро ответила Джоан и вышла в холл к телефону.
Мне показалось, что на лице Гриффита появилась растерянность, и я подумал, что, пожалуй, он малость побаивается своей сестры.
Джоан вернулась, улыбаясь, и сообщила, что все в порядке.
Таким образом, Оуэн Гриффит остался у нас на обед и явно был доволен этим. Мы беседовали о книгах и театре, о политике и музыке, живописи и современной архитектуре.
О Лимстоке, анонимных письмах и самоубийстве миссис Симмингтон не было сказано ни слова. Мы оставили все это в покое, и Гриффит, по-моему, был счастлив. Говорил он занимательно и остроумно, его смуглое печальное лицо прояснилось.
Когда он ушел, я строго напомнил Джоан:
— Слишком он хороший парень, чтобы строить над ним шуточки!
— Это ты так говоришь! — возразила Джоан. — Все вы, мужчины, заодно.
— А с чего это ты решила любой ценой получить его скальп, Джоан? Раненое самолюбие?
— Может быть, — ответила мне сестра.
Вечером мы обещали прийти на чай к мисс Эмили Бартон, в ее временную квартиру в городке.
Мы пошли пешком, я уже чувствовал себя достаточно крепким, чтобы на обратном пути подняться на холм. Очевидно, мы не рассчитали время и пришли слишком рано, потому что отворившая нам дверь высокая, костлявая, энергичного вида женщина сообщила, что мисс Бар — тон еще нет дома.
— Но она сказала мне, что вы придете, так что проходите, пожалуйста, и подождите ее.
Судя по всему, это была верная Флоренс.
Мы прошли за ней по лестнице в гостиную, уютную, хотя, пожалуй, чересчур уставленную мебелью. Некоторые из вещей были, по-моему, родом из «Розмарина». Флоренс явно гордилась этой комнатой. — Правда, красиво? — спросила она.
— Очень, — с чувством ответила Джоан.
— Стараюсь, как могу, чтобы мисс Эмили было удобно. Конечно, я не могу сделать все, как хотелось бы и как оно полагалось бы для нее. Знаете, все-таки дома это дома — там у нее целая вилла, а тут только эта комнатка.
Флоренс — женщина явно с характером — укоризненно поглядывала то на Джоан, то на меня. Я чувствовал, что сегодня у нас неудачный день. Джоан досталось уже от Эме Гриффит и Партридж, а теперь эта верная драконица накинулась на нас обоих.
— Я девять лет была там горничной, — добавила она. Джоан, задетая таким несправедливым к нам отношением, отозвалась:
— Да, но ведь мисс Бартон хотела сдать дом! Она же сама поручила это конторе по сдаче внаем.
— Она была вынуждена пойти на это, — разгорячилась Флоренс. — А ведь она живет так скромно и экономно! Если бы только ее оставили в покое с налогами. Так нет же, властям надо получить свое, хотя бы для этого пришлось кожу содрать с человека!
Я грустно покачал головой.
— При старой хозяйке денег у них было ой — ой — ой, — продолжала Флоренс. — Ну, а потом бедняжки начали умирать одна за другой, и мисс Эмили ухаживала за каждой из них. Себя не жалела и всегда такая терпеливая, не пожалуется. А у нее и самой-то здоровье не бог весть какое. И тут еще все эти заботы с деньгами! Она говорит, что теперь акции не приносят столько, сколько раньше — но почему, вот что я хотела бы знать? Стыдно должно быть господам из правительства! Обижать женщину, которая не разбирается в счете и во всех их хитрых штучках!
— Ну, от налогов страдают почти все, — сказал я, но Флоренс осталась непоколебимой.
— Я и слова не скажу, когда речь идет о человеке, умеющем распихивать всех локтями, но мисс Эмили? Она нуждается, чтобы кто-то о ней заботился. Пока она у меня, я уж позабочусь, чтобы ее никто не обидел и не расстроил. Для мисс Эмили я все сделаю!
Несколько мгновений она смотрела на нас, словно давая понять, что не шутит, а потом покинула комнату, аккуратно затворив за собою дверь.
— Ты не чувствуешь себя чем-то вроде вампира, Джерри? — спросила Джоан. — Я да. Что это с нами творится?
— Чем дальше, тем хуже, — ответил я. — Миген сыта нами по горло, Партридж не признает тебя хозяйкой, а верная Флоренс смотрит свысока на нас обоих.
— Хотела бы я знать, — пробормотала Джоан, — почему это Миген ушла от нас именно сегодня?
— Надоело ей с нами.
— Да нет, не думаю. Хотелось бы знать.., как ты думаешь, Джерри, могла тут быть как-то замешана Эме Гриффит?
— Думаешь, наболтала ей что-нибудь, когда они разговаривали утром на крылечке?
— Да, говорили они недолго, но…
— Но там, где ступит эта женщина, — закончил я вместо нее, — сто лет трава не растет. Может быть…
Тут дверь открылась и вошла мисс Эмили. Она порозовела, немного запыхалась и явно была возбуждена. Ее голубые глаза поблескивали.
Она сразу же защебетала:
— Ох, дорогие мои, как мне неприятно, что я опоздала. Я только на минутку выскочила в город за покупками, а булочки в «Синей розе» показались мне не очень свежими и я пошла к миссис Лиген. Я всегда покупаю булочки напоследок, когда присылают новую партию прямо из печи, а не подсовывают те, что остались с прошлого дня. Но только мне так неприятно, что я заставила вас ждать.., не могу себе простить…
Джоан перебила ее:
— Это наша вина, мисс Бартон. Мы пришли слишком рано. Дорога под гору, а Джерри теперь уже так вышагивает, что мы всегда приходим слишком рано.
— Этого вы не говорите, дитя мое. На что-нибудь хорошее никогда не бывает слишком рано.
Старушка ласково погладила Джоан по плечу. Джоан просияла — наконец-то она, кажется, имела успех. Мисс Эмили улыбнулась, включив в улыбку и меня, но как-то с опаской, словно подходила к тигру — людоеду, который сейчас — на пару мгновений — гарантированно безопасен и ничего ей не сделает.
— С вашей стороны крайне любезно прийти на такую Женскую вещь, как чай, мистер Бертон.
У старушки, видимо, было твердое представление о мужчинах как о существах, которые не пьют ничего, кроме виски с содовой, курят сигареты, а в промежутках между этим только и делают, что соблазняют деревенских девушек или заводят связи с замужними дамами.
Когда я позже поделился своими мыслями с Джоан, она ответила, что, по ее мнению, мисс Эмили всегда мечтала встретить именно такого мужчину, но, к сожалению, эта мечта так и не осуществилась.