— Куда вы направились?
— К речке, по полевой дороге — ребята хотели немного порыбачить. Я забыла дома приманку и пришлось вернуться за нею.
— В котором это было часу?
— Сейчас, сейчас... мы вышли что-нибудь минут без двадцати три — примерно так. Миген хотела пойти с нами, а потом передумала и поехала на велосипеде. Она сейчас его прямо из рук не выпускает.
— Я имел в виду: который час был, когда вы вернулись за приманкой? Вы вошли в дом?
— Нет, приманка стояла в баночке во дворе. А который час был, я точно не знаю — думаю, что без десяти три, а может, на пару минут больше или меньше.
— Вы видели Миген или Агнес?
— Миген, я думаю, уже уехала, и Агнес я тоже не видела. Никого не видела.
— Потом вы пошли на рыбалку?
— Да, вдоль речки. Поймать мы ничего не поймали — там вообще редко что попадается, но ребятам это нравится. Брайен набегался так, что мне пришлось чуть не на руках его тащить домой.
— По средам вы всегда сами готовите чай?
— Да. Для мистера Симмингтона все уже приготовлено в гостиной, и, когда он приходит, мне остается только налить ему чай. Я пью чай вместе с детьми у них в комнате — Миген, разумеется, тоже с нами. У нас наверху есть и чашки и все, что нужно.
— В котором часу вы вернулись?
— Без десяти пять. Я отвела ребят наверх и начала разливать чай. В пять пришел мистер Симмингтон и я спустилась вниз, чтобы приготовить чай и ему, но он сказал, что выпьет вместе с нами. Мальчики были так рады! Потом мы играли в дурачка. Так ужасно, когда думаешь об этом сейчас, — ведь бедная Агнес лежала все это время в чулане под лестницей.
— Этим чуланом часто пользуются?
— О нет, там складывают только разный хлам. Шляпы и пальто висят в стенном шкафу — справа от дверей, когда войдете. В тот чулан месяцами, пожалуй, никто не заглядывает.
— Ясно. Вернувшись, вы не заметили ничего необычного, отклоняющегося от нормы?
Элси широко раскрыла свои голубые глаза.
— О нет, инспектор, ничего. Все было, как всегда. Вот это-то и ужасно.
— А неделю назад?
— Вы имеете в виду тот день, когда миссис Симмингтон…
— Да.
— Ох, это было ужасно… ужасно!
— Да, да, я знаю. Тогда вас тоже не было дома?
— О да. Мы с мальчиками после обеда всегда идем на прогулку, если, конечно, хорошая погода, а уроками занимаемся с утра. Тогда мы ходили на вересковое поле и чуть не опоздали домой. Когда мы подходили к воротам, было уже без десяти пять, и я увидела на другом конце улицы мистера Симмингтона, возвращающегося из, конторы — а у меня и вода на чай еще не была поставлена.
— Наверх к миссис Симмингтон вы не пошли?
— Нет, этого я никогда не делала. Она всегда после обеда отдыхала. У нее случались приступы невралгии — чаще всего после еды. Доктор Гриффит прописал ей какие-то порошки. Обычно она ложилась и старалась уснуть.
— Значит, почту наверх ей никто не приносил? — небрежным тоном спросил Нэш.
— Вечернюю почту? Нет. Возвращаясь домой, я всегда заглядываю в ящик и кладу письма на столик в холле. Но миссис Симмингтон часто сама спускалась вниз и вынимала их из ящика. Она ведь не все время спала — обычно около четырех она уже бывала на ногах.
— Вам не показалось, что что-то неладно, когда в тот день она все еще не встала?
— Нет, мне это и в голову не пришло. Мистер Симмингтон как раз вешал пальто в холле, я извинилась перед ним: «Чай еще не готов, но вода уже закипает», он кивнул и позвал: «Мона! Мона!», а когда миссис Симмингтон не ответила, пошел наверх в ее спальню. Для него это должно было быть страшным шоком! Он позвал меня, я прибежала, и он сказал мне: «Уведите детей!», а потом позвонил доктору Гриффиту. Мы совершенно забыли о чайнике — у него даже дно прогорело. Боже, это действительно было ужасно! А ведь еще за обедом она была такой спокойной и веселой!
Неожиданно Нэш спросил:
— А что вы сами думаете о том письме, которое получила миссис Симмингтон?
Элси ответила с возмущением:
— О, по-моему, это была мерзость.., настоящая мерзость!
— Да, конечно, но я не это имею в виду. Была ли в нем какая-то правда?
Ответ Элси прозвучал уверенно:
— «Нет, я не верю в это. Миссис Симмингтон была очень восприимчива.., болезненно восприимчива, ей даже приходилось принимать всякие лекарства от нервов. И у нее были большие.., ну, большие странности. — Элси покраснела, — Такая мерзость должна была быть для нее страшным ударом.
Чуть помолчав, Нэш спросил:
— Вы и сами получали подобные письма, мисс Холланд?
— Нет, не получала.
— Вы уверены? Пожалуйста, — он поднял руку, — не спешите с ответом. Невелика радость получить такое письмо, это я знаю. Люди часто предпочитают отрицать, что это и с ними случилось. Но в данном случае очень важно, чтобы мы знали об этом. Не смущайтесь, нам ведь известно, что все эти письма — сплошная ложь.
— Но я правда не получала таких писем, инспектор. Честное слово! Ничего подобного не было.
Она чуть не плакала, и ее «нет» звучало впрямь убедительно.
Когда Элси снова вернулась к детям, Нэш подошел к окну и, глядя наружу, проговорил:
— Вот тебе и на! Говорит, что не получала никаких анонимок, и похоже, что говорит правду.
— Она не лжет. Уверен, что не лжет.
— Гм, — буркнул Нэш. — Чертовски хотел бы знать, почему она их не получала.
— Это красивая девушка, не так ли?
— Более чем красивая.
— И то верно. Прямо скажем — красавица. К тому же молодая. Для той, кто пишет анонимки, — цель лучше некуда. Почему же именно ее эта женщина пощадила?
Я только пожал плечами.
— Знаете, это любопытно. Надо будет сказать Грейвсу — он ведь спрашивал, знаем ли мы кого-то, определенно не получавшего анонимок.
— Это уже второй человек, — сказал я. — Вспомните, что Эмили Бартон тоже их не получала.
Нэш негромко засмеялся.
— Не всему верьте, что слышите, мистер Бертон. Мисс Эмили получила анонимку — и не одну!
— Откуда вы знаете?