– В окно! – воскликнул Джо, неся ее на руках через всю гостиную. – Вот куда мы выйдем!
– Ну пожалуйста! – взмолилась она.
– Шучу, – хмыкнул он. – Слушай, а давай отправимся в поход, вроде марша на Рим! Помнишь? Их вел сам дуче, моего дядю Карло в том числе… А теперь у нас будет маленький марш, но не такой знаменитый, не для учебников истории. – Наклонившись, он так крепко поцеловал Джулиану, что они стукнулись зубами. – Как шикарно мы будем смотреться в обновках! И ты мне объяснишь, как надо себя вести в обществе, ладно? Научишь хорошим манерам.
– Ты нормально держишься, – сказала Джулиана. – Даже лучше, чем я.
– Нет! – Он сразу помрачнел. – Я паршиво говорю. За версту слыхать макаронника. Разве не заметила акцента еще в кафе?
– Вроде есть немножко. – Для нее это не имело значения.
– Только женщины разбираются в светских условностях. – Джо отнес Джулиану назад и с шумом уронил на диван. – Не будь женщин, мы бы только и говорили о лошадях и гоночных машинах да несли похабщину.
«Что это на тебя нашло? – размышляла Джулиана. – Пока не придумал этот „марш“, ходил как неприкаянный. А теперь прыгаешь по комнате, ошалев от радости. Что в самом деле тебе нужно? Ты бы мог спокойно смыться, бросив меня здесь. Да я и не стала бы тебя удерживать, мне не впервой».
– Это твой заработок? – Она кивнула на конверт. – Сбережения? – Денег в конверте было слишком много. Впрочем, говорят, на востоке их куры не клюют. – Мне случалось разговаривать с водителями грузовиков. Им…
– С чего ты взяла, что я водитель? – перебил ее Джо, одеваясь. – У меня в этом рейсе другая работа. Я охраняю груз от бандитов, а прикидываюсь вторым водителем, дрыхнущем в кабине. – Он рухнул в кресло, откинул голову, приоткрыл рот и захрапел. – Понятно?
Вдруг она увидела в его руке нож – тонкий, вроде кухонного для чистки картофеля.
«О Господи! – испугалась Джулиана. – Откуда он взялся? Из рукава? Из воздуха?»
– Вот почему меня приняли в «Фольксваген». Служебная анкета помогла. Во время войны мы столкнулись с Хазельденом и его коммандос. – Черные глаза Джо заблестели. – Угадай, кто в конце концов прикончил полковника? Как-то ночью, спустя несколько месяцев после каирской битвы, мы встретились с англичанами на Ниле. У них кончился бензин, и Хазельден с четырьмя людьми из «дезерт груп» напал на нас. Я стоял часовым. Хазельден подполз, как змея, весь в черной краске, даже руки. В этот раз у них не было проволоки, только гранаты и автоматы. Слишком шумное оружие. Он попытался сломать мне шею, да не вышло. – Джо вскочил и, хохоча, бросился к Джулиане. – Давай собирайся. Позвони в спортзал, скажи, что берешь отпуск на несколько дней.
Рассказ показался Джулиане неубедительным. «Какие бандиты? – недоумевала она. Ей никогда не приходилось слышать, чтобы проходящие через Каньон-Сити грузовики с восточного побережья сопровождала профессиональная охрана из бывших солдат. Может, он и в США никогда не жил? И в Северной Африке не был, не сражался на стороне Оси и вообще не воевал? Просто сочинил романтическую историю, чтобы запудрить мне мозги? Не исключено, он сумасшедший… Смешно, – подумала Джулиана, – спрашивается, зачем мне дзюдо, если я не пытаюсь защититься? Защититься – от чего? От посягательства на невинность? Нет, – сказала она себе, – на жизнь. Впрочем, скорее всего он просто полунищий макаронник, всю жизнь месивший грязь в мечтах о шикарной жизни. Теперь ударится в загул, промотает денежки и вернется в свое болото. А помочь ему в этом должна шикарная баба».
– Хорошо, – сказала она, – я позвоню в спортзал.
По пути в коридор, где стоял телефон, Джулиана думала: «Ну ладно, он оденет меня с иголочки и поселит в роскошном отеле. Каждый мужик мечтает хотя бы раз в жизни пройтись с хорошо одетой женщиной, пусть даже самому придется раскошелиться и нарядить ее. Наверное, такой кутеж – давнишняя мечта Джо Чиннаделлы. А ведь он умный – умеет заглянуть в душу. Стоит мне увидеть мужественного парня, как начинается мандраж. Это еще Фрэнк замечал. Потому-то мы и расстались. Потому-то я и маюсь последние годы и не доверяю никому».
Вернувшись, Джулиана увидела, что Джо снова углубился в «Саранчу». Читая, он морщил лоб и не замечал ничего вокруг.
– Кажется, ты хотел, чтобы я ее прочла? – сказала она.
– Давай по дороге, – не отрываясь от страницы, буркнул он.
– Ты собираешься вести? Но ведь это моя машина.
Он не ответил. Похоже, просто не услышал.
Стоя возле кассы, Роберт Чилдэн поглядел на высокого, худощавого, темноволосого человека, переступившего порог магазина.
Гость был в костюме, недавно вышедшем из моды, в руке держал плетеную корзину. Мелкий торговец. Однако вместо заискивающей улыбки на его лице было решительное, даже мрачное выражение. Он скорее напоминал водопроводчика или электрика.
Проводив до дверей покупателя, Чилдэн обратился к вошедшему:
– Вы от кого?
– «Эдфрэнк. Ювелирные изделия», – пробормотал худощавый и поставил корзину на прилавок.
– Никогда не слыхал.
Делая множество лишних движений, торговец отстегнул и поднял крышку корзины.
– Ручная работа. Каждое изделие – уникально. Медь, латунь, серебро. Даже кованое и вороненое железо.
Чилдэн заглянул в корзину, увидел блеск металла на черном бархате.
– Спасибо. Это не по моей части.
– Но ведь это американское искусство. Современное.
Отрицательно покачав головой, Чилдэн отошел к кассе.
Некоторое время посетитель возился со своими поделками и корзиной. Похоже, он не знал, что делать дальше. Сложив руки на груди, Чилдэн наблюдал за ним, думая о предстоящих делах. В два часа – встреча с покупателем, просившим показать несколько чашек раннего периода. В три из университетской лаборатории вернется очередная партия товара, отправленная на экспертизу. За две недели, после того грязного инцидента с кольтом сорок четвертого калибра, он проверил уйму вещей.
– Это не покрытие, – сказал торговец, протягивая Чилдэну браслет. – Цельная медь.
Чилдэн кивнул. Торговец еще немного поторчит в магазине, позвякивая безделушками, и уйдет.
Зазвонил телефон. Чилдэн взял трубку. Клиент справлялся об очень дорогом старинном кресле-качалке, которое Чилдэн взялся реставрировать, но не управился в срок. Пришлось оправдываться.
Глядя сквозь витрину на проносящиеся машины, он успокаивал заказчика и уговаривал повременить. Наконец умиротворенный клиент повесил трубку.
«Нет, – сказал себе Чилдэн, мысленно возвращаясь к злосчастному кольту, – впредь никаких сомнительных сделок».
Теперь он без прежнего трепета смотрел на свой товар. Происшествия вроде этого глубоко западают в душу, подобно впечатлениям раннего детства. Открывают глаза. «Такое чувство, будто под сомнением оказалась подлинность не товаров, а моего свидетельства о рождении или моих воспоминаний об отце. Или, к примеру, о ФДР. [48] Я лично могу не помнить Рузвельта, но во мне живет его собирательный образ, созданный со слов многих людей, легенда, незаметно проникшая в сознание. Словно легенда о Чиппендейле. [49] Или Хэпплуайте. [50] Или о том, что таким-то серебряным ножом (вилкой, ложкой) пользовался Авраам Линкольн».