Джулиана заткнула уши пальцами. Она уже дошла до того места, где рассказывалось о пресловутом телевидении. Эта тема ее живо интересовала. Особенно понравилась идея насчет недорогих маленьких аппаратов для жителей удаленных уголков Африки и Азии.
«…только благодаря американской технологии и конвейерному производству, налаженному в Детройте, Чикаго и Кливленде, произошло это чудо благотворительности – непрерывный поток дешевых (не дороже китайского доллара) телевизоров во все города и веси Востока. И что же смотрел тощий паренек с беспокойной душой, получая от щедрых американцев крохотный приемник на батарейках? Что смотрели остальные жители деревни, сбившиеся в кучу у экрана? Прежде всего – уроки чтения. А затем и другие полезные передачи: как вырыть колодец поглубже, вспахать глубокую борозду, очистить питьевую воду, вылечить больного. А в небе, рассылая телесигнал истосковавшимся по знаниям народам Востока, проносился американский искусственный спутник».
– Ты все подряд читаешь? – спросил Джо. – Или перескакиваешь?
– Как здорово! В этой книге мы дарим пищу и знания миллионам азиатов, всем без исключения!
– Благотворительность в мировом масштабе? – усмехнулся Джо.
– Да. Новый курс президента Тагуэлла: повышение жизнеспособного уровня масс. Вот, послушай:
«Чем был доселе Китай? Нищей, раздираемой противоречиями страной, с тоской глядящей на Запад. Его великий президент, демократ Чан Кайши, за которым народ шел в войну, объявил Десятилетие Реконструкции. Но реконструировать в этой огромной равнинной стране было нечего. Надо было пробуждать ее от векового сна, раскрывать ей глаза на современный мир с его реактивными самолетами, атомной энергией, автомагистралями, фабриками и медициной. Но откуда должен грянуть гром, который разбудит гиганта? На этот вопрос Чан мог ответить еще в ту пору, когда громил японцев. Из Соединенных Штатов. К началу пятидесятых во всех провинциях Китая можно было встретить американских инженеров, учителей, врачей, агрономов».
– Знаешь, что он сделал? – перебил Джо. – Взял все лучшее у нацизма, у национал-социалистической партии, у Организации Тодта, добавил экономические успехи Шпеера – вот тебе и новый курс. А всю дрянь – эсесовцев, расовый геноцид и сегрегацию – выкинул. Утопия? Утопия. Думаешь, если бы союзнички победили, вам и впрямь удалось бы с этим Новым курсом оживить экономику и осуществить социальные реформы во всем мире? Черта с два! Вдуматься, так этот Абендсен проповедует государственный синдикализм, корпоративное государство вроде того, что мы создали при дуче. Дескать, победи мы, во всем мире осталось бы только хорошее, никакого…
– Может, хватит? – вспылила Джулиана. – Не даешь читать.
Он пожал плечами и умолк. Она стала читать дальше – теперь уже про себя.
«…Чтобы насытить товарами бескрайний китайский рынок, детройтским и чикагским заводам приходилось работать денно и нощно. Но огромное чрево было ненасытно. Столетиями миллионы китайцев не имели ни грузовиков, ни кирпича, ни стального проката, ни одежды, ни пишущих машинок, ни консервированного горошка, ни часов, ни капель от насморка. В шестидесятом году уровень жизни американского рабочего стал самым высоким в мире, а все благодаря репутации, которую Америка заслужила в торговле с Востоком. Войска Соединенных Штатов покинули Японию, и все же факт оставался фактом: в Кантоне, Токио и Шанхае покупали американские, а не британские товары. И каждая новая сделка увеличивала доход балтиморского, лос-анджелесского или атлантского рабочего. Тем, кто вынашивал и воплощал в жизнь благородные замыслы – политикам из Белого дома, – казалось, что они почти добились своей цели. Делаются первые робкие шаги в космонавтике, скоро в космическую высь взлетят ракеты, оставляя планету, почти исцеленную от вековых язв: голода, болезней, войн, дискриминации. Не желая отставать от Америки, Британская империя осуществляет социальные и экономические преобразования в Индии, Бирме, Африке и на Ближнем Востоке. Рурские, манчестерские и саарские фабрики, бакинские нефтедобывающие предприятия срастутся в единую эффективную сеть; народам Европы предстоит…»
– Думаю, не мы, а они задавали бы тон, – сказала Джулиана. – У них это всегда лучше получалось. Я о британцах.
Вопреки ее ожиданиям Джо не ответил. Джулиана снова уткнулась в книгу.
«…реализация глобальных замыслов: выравнивание культурных уровней и примирение соперничающих этносов, которые со времен падения Рима раздирали на части Европу. Сбывается мечта Чемберлена о едином союзе христианских стран, живущих в согласии не только друг с другом, но и со всем миром. И все же… Остается только одна незаживающая язва. Сингапур.
Среди жителей государств Юго-Восточной Азии немало китайцев. В основном это бизнесмены. И вот эти преуспевающие буржуа видят, что американская администрация Китая обращается с так называемыми туземцами справедливее, чем англичане. Под властью англичан для цветных недоступны ни государственные клубы, ни гостиницы, ни хорошие рестораны; как и в былые времена, для них отводятся специальные места в поездах, автобусах и – что всего хуже – ограничивается выбор места жительства. Из разговоров и газет «туземцы» знают, что в Соединенных Штатах проблема цветных решена еще в конце сороковых. Везде, даже на Юге, белые и негры живут и трудятся в равных условиях. Вторая мировая война покончила с дискриминацией…»
– А потом началась заваруха? – спросила Джулиана.
Джо что-то проворчал, не отрывая глаз от дороги.
– Расскажи, что там дальше, – попросила она. – Похоже, я не дочитаю – скоро Денвер. Наверное, Америка сцепилась с Британией, а победившая страна получила весь мир?
– Кое в чем это неплохая книга, – ни с того ни с сего сказал Джо. – Абендсен продумал все до мелочей: Соединенным Штатам достается Тихий океан, ни дать ни взять – наша Восточно-Азиатская сфера процветания. Россию они делят между собой. Все это длится лет десять, а потом, естественно, заваривается каша…
– Почему – естественно?
– Такова человеческая натура, – пояснил Джо. – Натура государств. Подозрительность, алчность, страх. Черчиллю кажется, будто янки, взывая к проамерикански настроенному большинству китайского народа, подрывают британскую власть в Южной Азии. Появляются так называемые профилактические изоляторы – другими словами, концлагеря для тысяч неблагонадежных китайцев. Их обвиняют в саботаже и враждебной пропаганде. Черчилль…
– А Черчилль все еще у власти? Ведь ему уже под девяносто!
– Вот тут-то американцы и дали маху, – ухмыльнулся Джо. – Британцы поступили умнее. Через каждые восемь лет лидеру Соединенных Штатов, будь он хоть семи пядей во лбу, дают пинка. А вот Черчилль остается в своем кресле. Прогнав Тагуэлла, американцы второго такого умника не находят. У руля становятся всякие бездари. А Черчилль чем старее, тем жестче и круче правит. К началу шестидесятых он точь-в-точь древний восточный владыка – слова ему поперек не скажи! Двадцать лет премьер-министр – привык к власти.
– О Боже! – воскликнула Джулиана и заглянула в конец книги – убедиться, что Джо не соврал.