— К дьяволу, я собираюсь…
Замерцав, фигура Найджела обернулась вокруг него с головы до пят, иллюминация, словно клей, удерживала его на месте. И затем голос англичанина раздался не просто в его ушах, а в самой голове.
— Что есть верный путь? Импульсивность или рационализм? Думай, Джим. Подумай. Нарушив правила, последует наказание. Хорошо подумай. Нарушив правила, последует наказание. Думай, черт возьми!
Ярость заволокла его разум, сотрясла его тело, и он, было, решил, что разлетится на части… но потом внезапно ударила молния, и он осознал, что именно архангел пытался сказать ему.
Нарушив правила… последует наказание.
— Именно, Джим. Прими это за естественный исход… не только этой ночи. И знай, что ты далеко пойдешь в этой игре, если будешь руководствоваться разумом, а не гневом. Прошу, заклинаю тебя, доверься мне в этом.
Расслабив мускулы, Джим ощутил, как странное спокойствие овладевает им, увлекает его голову в патоку, созданную Найджелом.
Посмотрев на Эдриана и Эдди, подбежавших к нему, Джим заметил, что парни были также взбешены, как и он сам. Что, учитывая слова Найджела, не помогало делу.
— Доверься мне, Джим, — сказал Найджел. — Я хочу одержать победу так же сильно, как и ты. Я тоже несу бремя потери любимых. Я также сделаю все, что потребуется, чтобы обеспечить им спокойную вечность. Не думай, что я направлю тебя неверным путем.
Джим покачал головой своим парням.
— Оставьте, — сказал он им. — Мы останемся за боковой линией. Мы останемся здесь.
Когда товарищи посмотрели на него так, будто он окончательно свихнулся, Джим не мог не согласиться с этим.
Невмешательство убьет его, но он уловил суть… и был рад тому, что архангел встал на его пути. Благодаря манипуляциям Девины с правилами, Матиасу представится шанс, только если Джим останется в стороне.
Даже если это противоречило всем его инстинктам.
Спустя мгновение, Найджел начал исчезать, его магическое сияние постепенно угасало. В его отсутствие, Джим рухнул коленями на траву, его глаза не отрывались от открытой двери дощатого дома, когда Эдриан и Эдди начали наезжать на него, требуя объяснения команды «Стоять».
На задворках разума, его все еще манила необходимость ступить на тропу, выложенную Девиной.
Особенно подумав о женщине Исаака в руках Матиаса…
О, Боже… Роса собирались принести в жертву, не так ли?
Руки Джима нащупали землю, и он впился в газон пальцами, чтобы удержать свое тело на месте.
Склонив голову, он молился, что правильно вложил свою веру, и добро, в конце концов, восторжествует. Но печальный факт крылся в том, что правильный поступок будет означать смерть мужчины, который не заслужил умереть этой ночью.
Матиас разобрался с Чайлдами до того, как Исаак во всеоружии войдет через парадную дверь.
Оглушив Гри электрошокером, он понял, что поднять ее с пола и усадить в кресло — выше его возможностей, поэтому оставил девушку лежать там, куда она упала, связав ноги и запястья клейкой лентой, которую нашел в кладовой Алистара.
Ее отец?
Не ясно, что заставило мужчину открыть дверь и замереть в трансе, но отвлеченное внимание и витание в облаках попали в точку со временем. Матиас смог подойти прямо за спину парня и приставить пистолет к его голове.
Так что, да, усадить его в кресло на кухне оказалось проще простого; мужчина буквально сам связал себя по рукам и ногам.
Что оказалось полезно, учитывая, что грудь Матиаса болела так сильно, что он едва мог дышать.
И сейчас, им троим осталось всего лишь дождаться Исаака в доме с открытыми дверьми.
Раздался стон, а потом движение на полу, когда Гри Чайлд начала приходить в сознание. Мгновение она была в замешательстве, будто пыталась понять, почему лежала на жесткой древесине и не могла открыть рот. А потом она дернулась всем телом, ее глаза широко распахнулись, она нашла его взглядом.
— Доброе утро, — угрюмо сказал он, кивнув ей, когда Алистар начал бороться с узами, издавая приглушенные звуки из-за скотча на губах.
Матиас навел дуло на голову парня. — Захлопнись.
Их никто не мог услышать, но страдания и сопротивление действовали Матиасу на нервы. В действительности, стоя между отцом и дочерью, он был далек от спокойного, всем-заправляющего-парня, которым был в прошлом: его мучила сильная боль. Он был изнурен. И чувствовал себя так, будто то, что должно произойти, было предопределено, и будущее не зависело от его решений.
Он одновременно полностью лишился контроля и оказался в ловушке.
Пока оба Чайлда смотрели на него, и вновь воцарилась тишина, он уперся ладонями в стол, его дребезжащее тело противилось смене позиций.
— Знаешь, что больше всего злит меня в тебе? — сказал он Алистару. — Я спас хорошую. — Он кивнул вниз на Гри. — Я мог оставить тебя с твоим сыночком. Но нет, я забрал испорченного… вырвал твоего дражайшего малыша Дэнни из его несчастья и от тебя подальше.
Он помнил, как удивился своей логике в тот момент. Для него было более характерно отнять жизнь того из детей, чья потеря принесет наибольшие страдания, но на перепутье он пошел иным путем.
Может, он начал меняться еще до того, как вынес приговор. Кто знает.
Не все ли равно?
Он был слишком далек от спасения, и телефонный разговор с Джимом Хероном, вместо того, чтобы показать возможности его искупления, лишь открыл глаза на его греховность. Время положить этому конец… и уйти с размахом.
Только в этот раз сделать все правильно.
В этот момент в арочном проходе кухни появился Исаак Рос. Его глаза первым делом устремились к Гри, и сквозь стоическое хладнокровие прорывался неистовый страх.
Он любил эту женщину.
Ну, хорошо ему, бедному ублюдку.
— Добро пожаловать на вечеринку, — глухо сказал Матиас, подняв пистолет и наведя его на дочь Чайлда.
— Не делай этого, — вскрикнул он. — Возьми меня, не ее.
Матиас взглянул на широкораскрытые, запуганные глаза, и то, как девушка, казалось, шептала губами «О, Боже, нет…»
— Мне действительно жаль за все это, — сказал он ей. И он говорил серьезно. Матиас не знал, что было более жестоко: убить ее на глазах Исаака… или позволить ей пережить смерть мужчины… предполагая, что его любовь была взаимной.
Очень плохо, что один из них сейчас умрет… и Джим Херон будет вынужден придти и застрелить Матиаса… это уровняет счет. Солдат спас его два года назад, против его желания, и сейчас… сегодня ночью… он сделает то, что должен был сделать в пустыне.
— Матиас, — резко сказал Рос. — Я опущу пистолет.