— Вижу ее, — осторожно-нейтральным тоном отозвался дракон.
Диметролас за несколько секунд развернулась и полетела вровень со Стегоманом, и Мэту вдруг пришла в голову совершенно идиотская мысль, из-за которой он понял, что уже слишком долго не видел Алисанду: он честно и откровенно обнаружил некую привлекательность в грациозных изгибах тела драконихи. Безусловно, то была чисто эстетическая оценка — Мэт просто-напросто взглянул на дракониху глазами Стегомана.
— До меня дошли кое-какие слухи о твоих подвигах, маг, — язвительно проговорила Диметролас. — Что ты за мужчина, если у тебя была возможность оплодотворить десятки женщин, а ты отказался?
Мэта больше задело само желание драконихи оскорбить его, нежели содержание оскорбительного высказывания.
— Я отношусь к единственной разновидности мужчин, которую уважаю, Диметролас, — то бишь к тем, которые верны своей подруге.
— О да, даже драконы заключают брачный союз на всю жизнь, — фыркнула Диметролас. — Неужто ты так долго пробыл в компании с этим чешуйчатым верзилой, что перенял обычаи нашего рода?
Мэт одарил ее отработанным равнодушным взглядом.
— Люди тоже вступают в брак на всю жизнь, сударыня дракониха.
— Только не те, что попадались на моем жизненном пути, глупый самец! Честно говоря, даже те, что утверждали, будто они женаты, были готовы спариться с любой женщиной, которая была не против!
— Тем более стыдно должно быть таким женщинам, — буркнул Мэт. — А мне стыдно, что тебе попадались только такие образчики представителей моего рода.
— Все мужчины, которых знавал я и называл друзьями, были верны своим подругам, кроме одного-единственного, — проворчал Стегоман. — И наверняка тебе тоже встречались столь достойные примеры!
Однако Диметролас тут же ухватилась за оговорку.
— Кроме одного? И кто же это такой, интересно полюбопытствовать?
— Поэт-оборванец по имени Фриссон, который, будучи превосходным чародеем, затем стал править королевством.
— И ты зовешь его другом, несмотря на то что он неверен своей супруге?
— Он не женат, — ответил Стегоман, — и, насколько мне известно, не желает вступать в интимные отношения с женщинами до тех пор, пока не встретит ту, которую полюбит всем сердцем.
— Он безумец и глупец! — фыркнула Диметролас.
— Он — поэт, — уточнил Стегоман.
— Ну а я что говорю? Безумец и глупец и жалкая пародия на мужчину — как, впрочем, и ты, о Самый Безбрачный из Драконов!
— А ты разве не безбрачна? — возразил Стегоман.
Диметролас, невзирая на то что от природы была красной, ухитрилась покраснеть еще сильнее.
— Что ж — тогда поговорим о прославленном Стегомане! Кстати, о славе — не из-за того ли ты хоть вполовину так знаменит, что боишься самок?
— Насколько я понимаю, со времени нашей последней встречи ты кое-что узнала обо мне, — отозвался Стегоман. — Однако я вовсе не боюсь самок. Просто-напросто некоторые из них вызывают у меня отвращение, — добавил он многозначительно. — И никакой славы у меня нет.
— Да что ты говоришь? А я слыхала, как люди говорили о великом Стегомане, который привел лорда-мага Меровенса к победе!
Стегоман несколько раз молча взмахнул крыльями и только потом проговорил:
— Приятно слышать такое.
— «Приятно»! — передразнила его Диметролас. — Думаешь, тебя стали бы уважать, если бы узнали, что ты не более мужчина, нежели твой всадник, который так страшится женщин, что содрогается при мысли о совокуплении с десятками жаждущих того дам?
— Там, откуда я родом, подобная сдержанность считается добродетелью, — заметил Мэт.
— Если так, то ты не от мира сего!
— Так и есть, — подтвердил Мэт.
Диметролас недоуменно уставилась на него. Воспользовавшись паузой, Стегоман сказал:
— Он полюбил королеву и покорил ее сердце. Разве ты станешь отрицать, что для этого надо быть настоящим мужчиной?
— Пожалуй, надо, — язвительно произнесла Диметролас, — если бы она тоже не была от него без ума! Видать, и ты тоже не в своем уме, недоделанный ящер, раз не осмеливаешься даже приблизиться к самке!
— Так ты считаешь, что мужественность проявляется в том чтобы волочиться за каждой течной самкой? — презрительно осведомился Стегоман. — Хорош бы был воин, строитель или защитник, если бы он отвлекался от своих трудов на каждую бабу!
Диметролас, явно задетая этими словами, рявкнула:
— Тоже мне, защитничек выискался! Если так, защищай свое добро!
Она резко развернулась и нацелила на Мэта язык пламени.
— Держись крепче! — взревел Стегоман, сложил крылья и спикировал вниз.
Мэт изо всех сил ухватился за треугольную пластину на спине дракона. Стегоман со свистом рассекал воздух, а Мэт в отчаянии ощущал, как его желудок пытается установить дружеские отношения с глоткой.
— Прыгай! — крикнул Стегоман, проносясь в пяти футах над вершиной горы.
Мэт спрыгнул на пятачок ровной земли посреди острых, как иглы, скал и пригнулся. Стегоман взмыл ввысь. Диметролас. зависшая в воздухе неподалеку от скал, свирепо зарычала и замахала крыльями. Наконец она уселась на самую высокую скалу, посидела там немного, сорвалась вниз, поймала восходящий поток воздуха и, взлетев в небо, по спирали устремилась вслед за Стегоманом.
А дракон развернулся, сложил крылья и помчался навстречу драконихе. Диметролас от злости сдавленно рыкнула — в конце концов, Стегоман нарушил правила — и метнулась в сторону, изобразив такой роскошный «иммельман», какой, на взгляд Мэта, сделал бы честь любому асу времен Первой мировой. Стегоман набрал высоту и устремился за драконихой.
Диметролас довольно взревела и помчалась к вершине горы. Стегоман, догадавшись, каков ее замысел, последовал за ней, но выше футов на пятьдесят. И как только Диметролас взлетела повыше, чтобы не налететь на скалы, оказалось, что она летит прямехонько на Стегомана. Дракониха свирепо взвыла и изрыгнула двадцатифутовый язык пламени, намереваясь поджарить противника, но Стегоман отпрянул в сторону. Диметролас промахнулась, пронеслась мимо него, а дракон развернулся и выпустил пламя длиной футов в пятьдесят. Увы, он успел лишь слегка согреть когти на лапах Диметролас. Та победно вскричала и вскоре скрылась за горизонтом.
Мэт ждал и наблюдал. Он понимал, что Стегоман — слишком большой джентльмен и не станет вредить даме, которая, по большому счету, не имеет намерений убить его. Но еще он очень надеялся на то, что его старый приятель не стал таким уж закоренелым холостяком, что напрочь забыл о том, что порой можно и поразвлечься.
Похоже, надежды Мэта оправдались: Стегоман неожиданно возник над вершиной соседней горы. Даже на большом расстоянии Мэту было видно, как презрительно сложены губы дракона. Ничего странного в этом не было — при том, каким устройством отличалась морда Стегомана, губы у него были весьма и весьма внушительных размеров. Диметролас мчалась за ним с грацией и изяществом грузового реактивного самолета. Дракониха злобно взвизгнула, описала над Стегоманом несколько кругов, потом сложила крылья, выпростала когти и ринулась вниз. У Мэта екнуло сердце. Вид у Диметролас был такой, будто она и вправду жаждала крови. Как Стегоман поведет себя, если эта вредная баба ранит его, — этого Мэт не знал.