— Ну значит, ты у них тоже украдешь свободу!
— Совсем нет! Первое, что я начну делать, — осуществлю образовательную программу, второе — позабочусь о надежной администрации. Ее придется строить медленно и постепенно до тех пор, пока все не поймут основ управления. А потом, лет эдак через двадцать, я организую национальную ассамблею, которую постепенно превращу в настоящий парламент.
— И зачем тебе так много времени? — потребовала ответа Атропос.
— Должно вырасти целое поколение, которое научится самоуправлению. Эго, матушка, архиважно и всенепременно.
— Да, ты должен прожить долгую жизнь, — кивнула Атропос.
— Но это не мое дело! Это их дело!
— Даже если бы ты и стал тираном, — заметила младшая сестра, — ты все равно дал бы им больше свободы, чем они имеют сейчас. Сделай все возможное, чтобы править справедливо, и тогда рухнут стены темниц. Да, Маг, ты должен сделать все, на что способен.
— Значит, он будет королем Ибирии? — спросил Фадекорт с горящими глазами.
Клото бросила взгляд на свое полотно и покачала головой:
— А вот этого я еще не решила. Здесь не хватает других нитей, которые надо еще вплести, и рисунок пока не ясен.
Не ясен? Интересно, кто же на самом деле контролирует ее работу?
— В любом случае: жизненно важно, чтобы ты дал им свободу, — продолжала Парка. — Но делай только так, как считаешь правильным, и тогда ты выведешь их на дорогу самостоятельного выбора. И я тебе обещаю, в один прекрасный день они сами изберут свое правительство.
Нельзя сказать, что Мэт был абсолютно счастлив от услышанного, это звучало очень похоже на фразу «каждый народ имеет такое правительство, которое заслуживает».
— Ну почему? Почему это должно длиться так долго? Почему именно я?
— Потому что так хотим мы! — с горящими глазами резко бросила Атропос. — Ты — человек, которого выбрали Парки! Ты — человек судьбы! Все, что ты делал, все, что выбирал на своем пути, сделало тебя орудием в наших руках, и это по твоей собственной воле! Что скажешь, тебе это не нравится? Жаль! Но это то, что ты выбрал сам!
— Да, но я сделал это в гневе, я был рассержен! Ладно, давайте выкладывайте, должны же быть какие-то более разумные причины!
— Это точно, — с хитрой улыбкой заметила младшая сестра. — Есть, есть, и много, и очень убедительные. Но мы не считаем нужным говорить тебе о них.
— Конечно, нет! — добавила Атропос. — И не пытайся разузнать! Не забывай о высокомерии, малыш, о всепоглощающей гордыне! Не стремись бросать вызов богам, иначе жди смерти!
Это означало, решил Мэт, что они не собирались ничего открывать такому выскочке, как он.
— Да уж, не такому выскочке, как ты!
Мэт сдержался, не следовало им показывать, что они уже достали его. В любом случае они пытались подтолкнуть, заставить его сделать снова что-то резкое, необдуманное.
Они ждали. Все три старухи наклонились вперед, их глаза просвечивали сквозь мерцание шара.
Мэт силой заставил себя успокоиться.
— Никакого вызова! Я даже не буду пытаться сделать что-либо подобное. И я не собираюсь забывать, что в штанины надо засовывать по одной ноге, желательно по очереди. Я и так сделал уже слишком много ошибок.
Сэр Ги нахмурился, ничего не понимая, но ему совершенно очевидно не нравился общий смысл замечания. Три сестры расслабились со вздохом разочарования.
— Ну ладно, теперь хватит, — сказала Атропос, хотя в голосе ее слышалось недовольство. — Прокладывай в жизни свой собственный путь, пусть он будет идиотским, но и не жди, что мы начнем тебя спасать от последствий твоей собственной глупости!
Шар неожиданно сжался и, мигнув, исчез. В комнате стояла полная тишина, все замерли, и только по стенам плясали их тени в отблесках огня. Мэт вдруг почувствовал, что все друзья пристально на него смотрят.
Мэт постарался изобразить полную беззаботность, которой на самом деле давно не испытывал. Он повернулся к огню и вздохнул, ему очень хотелось, чтоб этот вздох приняли за разочарование.
— Плохо. А я все-таки надеялся, что они скажут мне что-нибудь полезное.
Радостно кивая головой и что-то бормоча про себя, старый дон вернулся в комнату. «О, как прекрасно, да-да, моя малышка, все прекрасно! Приятно принимать гостей, и тем более таких, которые готовы бросить вызов королю! Ах, я так волнуюсь за них, моя малышка, да-да. Кто знает, что с ними случится, когда они встретятся с...» Старик подошел к камину и, увидев своих гостей, прервал свой монолог:
— О мои друзья! Вы уже отдохнули? Может, теперь поговорим? — Он замолчал и начал пристально всматриваться в них. — Но вас что-то беспокоит, так? Давайте скажите мне! В моем собственном доме! Нет, этого не может быть! Только одно ваше слово, и я с этим разделаюсь безжалостно, я даже изгоню это, чем бы оно ни было, из моего дома, я должен это сделать! Это кто-нибудь из разведчиков? Нет? Так скажите мне! Я знаю, они не так быстро все забывают, а вы, к сожалению, причинили им боль, хотя и это было вполне понятно, очень даже понятно. Нет, вы только мне скажите, и я с ними разделаюсь!
— Нет-нет, это не разведчики. — Мэту с трудом удалось вставить слово.
Да и старика можно было понять: вот уже двадцать лет он провел в этом замке, не имея возможности перекинуться хоть словом с кем-нибудь. Вполне закономерно, что, когда такая возможность предоставлялась, старика невозможно было остановить.
— Нет-нет, милорд, вы с этим ничего не сможете поделать, и это совершенно не касается вас, поверьте. Это наша ошибка, а скорее, я так думаю, моя.
— Не касается меня? Как же это может не касаться меня, если это происходит в моем собственном доме? Нет-нет, скажите мне, ибо... — Он внезапно замолк, его глаза расширились, и он начал бледнеть.
Мэт тут же повернулся и начал вглядываться в тени, на которые был устремлен взгляд дона.
Там появилась некая сгущающаяся материя, все еще неясное, призрачное облако, оно шло волнами и переливалось всеми цветами. Его очертания становились все более четкими по мере того, как оно становилось ярче.
— Приз-р-р-ак! — завопил старый дон. Он бросился к стене, выхватил меч и выставил его перед собой, как будто это был крест. — Защити меня, мой Бог, от мерзких и порочных призраков, блуждающих в ночи!
Только что вырисовавшееся лицо призрака перекосила гримаса ужаса. Тело начало медленно таять, а призрак все так и не мог отвести взгляда от этого импровизированного креста.
— Нет-нет! — Мэт бросился вперед и встал между мечом и призраком. — Он совершенно не порочный и не мерзкий, он наш друг. И он не блуждает в ночи, нет, он, конечно, бродит по ночам, что правда, то правда, но он появляется и при солнечном свете, если это требуется. Просто в этом случае он выглядит не лучшим образом.