— Нет, это не моя воля, — упрямо сказала Алисанда.
— Но все же это Господня воля, — гнул свое архиепископ. — А вы поклялись исполнять волю Господа, ваше величество, когда Ему будет угодно, чтобы вы Его волю исполняли.
Алисанда снова приуныла. Но архиепископ был неумолим. Он выполнял свой пастырский долг.
— Взбодритесь, ваше величество. Лорд Мэтью отправится в королевство Тьмы не один. С ним все силы Небесные, и я не сомневаюсь, что Небеса, ангелы и святые непременно помогут ему, потому что они хотят, чтобы он очистил Ибирию от этого мерзкого короля Гордогроссо и его прихвостней.
— Но он ведь поборет их? — взмолилась королева. — Небеса осуществляют свою волю на земле через нас, ваше преосвященство, но и Ад не дремлет. Достаточно ли Мэтью добродетелен, чтобы устоять перед колдунами? Он же далеко не святой!
— О да, но у него все еще впереди. Он вполне может стать святым, скитаясь в дальних землях. Никогда не знаешь заранее, кто святой, а кто нет, — задумчиво сказал архиепископ. — Ну а если он и не станет святым, то хотя бы продвинется на пути к святости. Кроме того, ваше величество, учтите, что, если Мэтью Мэнтрел свергнет Гордогроссо и очистит страну от скверны, он тем самым неопровержимо докажет свое право быть лордом и... и принцем-консортом, если уж на то пошло.
— О, ваше преосвященство... — странный блеск появился в глазах Алисанды, — если только он по-прежнему будет любить меня.
В дверях появился капитан стражи и, поймав взгляд королевы, склонился в поклоне.
Алисанда почувствовала, как у нее пересохли губы. Она сразу поняла, что капитан принес плохие вести.
— Подойдите, капитан!
Молодой капитан подошел к своей королеве.
— Итак, что привело вас сюда? — требовательно спросила она.
Капитан поклонился еще раз и отрапортовал, скрывая внутреннюю дрожь.
— Ваше величество, лорда Мага больше нет в камере.
Понятно, что Алисанда с достоинством приняла эту весть.
На какое-то мгновение она застыла как изваяние, потом спросила:
— Он был прикован?
— Да, ваше величество.
— И у него был кляп во рту?
— Да, ваше величество.
Ну что же, Мэт опять совершил невозможное: сотворил чудо, не произнося стихи вслух. Алисанду переполняло восхищение этим человеком, волна безумной любви захлестнула ее — но поздно, слишком поздно. Ей удалось справиться со шквалом эмоций, и, надменно кивнув, она сказала:
— Благодарю за службу, мой капитан. Вы свободны, ваши солдаты могут оставить свой пост. Теперь в этом нет необходимости.
— Слушаюсь, ваше величество, благодарю вас.
И капитан действительно был благодарен своей королеве. Дав знак солдатам, он повернулся и направился к дверям. Солдаты понуро последовали за ним: наверное, они должны были постараться сделать еще хоть что-то, чтобы достойно выполнить свой долг, но ведь никто не может противостоять лорду Магу. Что им оставалось делать?
Алисанда повернулась к архиепископу и величественно склонила голову:
— Я признательна вам за слова утешения, монсеньор. Молитесь за лорда Мэтью.
— На каждой мессе. — Архиепископ с поклоном удалился из королевских покоев — он всегда знал точно, когда аудиенция окончена.
Как только тяжелые двери закрылись, Алисанда дала волю чувствам. И очень скоро она просто-таки кипела от гнева. Прекрасно! Великолепно! Это ей поможет пережить все и, может быть, даже избавит от горечи и раскаяния...
Но что еще она могла сделать? Прямо сейчас? Как королева она была наделена — или проклята? — Божественным правом. Она всегда знала, куда вести свой народ и в чем благо этого народа, и никогда не сомневалась в правильности своих поступков, даже если в конце концов все оказывалось бесполезным. Это просто рок какой-то: наилучшее решение для королевы оборачивалось самым худшим для нее как для женщины.
А может быть, наоборот?
Мэт, пошатываясь, осматривал незнакомый пейзаж. Потом постарался найти равновесие и выпрямился. Несмотря на все волнения, он решил выяснять, почему все-таки все волшебники произносят свои заклинания вслух. Неужели это более действенно?
Тут он понял, что худо-бедно, но его заклинание сработало! Он же его не произносил вслух, кляп-то по-прежнему торчал во рту. Но ведь сработало!
Почему?
Почему, почему... Не до того сейчас. Потом, когда будет время, надо бы проанализировать все более тщательно. Он займется этим как-нибудь на досуге, а сейчас есть дела поважнее — и Мэт принялся за очень важное дело: надо было вытащить кляп.
Руки все еще скованы цепью за спиной. Освободить бы руки, тогда и от кляпа избавиться проще простого. А если бы ему удалось выпихнуть кляп, то можно было произнести заклинание и освободиться от цепей. С чего же начать?
Сначала надо убедиться, что поблизости нет врагов, сейчас это самое главное. Врагами могли оказаться и горные львы, и волки, и любые другие обитатели гор, для которых он неплохая закуска. Мэт медленно повернулся — он был один на склоне горы. Он немного расслабился и вдруг неожиданно понял, что может свободно поворачиваться. Там, в подземелье, его колено было приковано к стене, по-видимому, скоба с цепью, которой его приковали, так там и осталась.
В этом был некий смысл: ведь скоба крепилась к стене, и заклинание сочло ее, когда он пытался высвободиться, частью замка. Она и осталась там, а вот кандалы были связаны только с ним самим и поэтому пока никуда не делись.
Но Мэт был благодарен и за это. Хотя бы ноги свободны, и то лучше чем ничего. И вдруг, как яркая вспышка, — воспоминание детства: маленький мальчик играет в старинную игру — пытается переступить через кольцо из своих собственных рук. Насколько он помнил, ему это удавалось сделать, но, с другой стороны — тогда ему было десять, а не двадцать семь. Сейчас-то гибкость уже не та, что в детстве.
А может, и нет? В первые несколько недель, проведенные в Меровенсе, Мэт приобрел хорошую спортивную форму, и за последние три года мало что изменилось — Алисанда все время находила для него дело: он рыскал по королевству в поисках неспокойных мест, ликвидируя последние очаги черного колдовства. Впрочем, нельзя не согласиться, что первые два года это было необходимо. Но вот весь третий год он только попусту мотался по королевству, выполняя явно ненужные задания. При одной только мысли об этом Мэт начинал злиться — он был уверен, что причина этих поездок не что иное, как желание Алисанды держаться от него подальше.
Стоило только об этом подумать, как сердце сжалось от невыносимой боли, и Мэт постарался отбросить эту мысль и решил поэкспериментировать. Осторожно, стараясь не потерять равновесия, он согнул ноги в коленях. Руки опустил как можно ниже и развел в стороны, насколько позволяла цепь. Затем очень медленно поднял левую ногу и попробовал переступить через цепь...