— Мог бы, — спокойно ответил демон. — А ты этого хочешь?
А правда, хотел ли я этого? Я нахмурился, задумался... Анжелика и радость творить чудеса... Анжелика и приключения... Анжелика и те друзья, которых я обрел... ну, пусть не друзья, пусть просто спутники... Анжелика и то, что здесь я чувствовал, будто чего-то стою. Стою — особенно для Анжелики. Да, да, там было небезопасно, но уж по крайней мере не скучно.
— Нет, — ответил я. — Пока не хочу. И потом, не мог же я связать себя с нежеланием быть с чем-либо связанным.
— Ну, тогда, может быть, ты хочешь вернуться в мир Аллюстрии, откуда попал сюда, — настаивала кошка. Но демон спросил:
— А в твоем родном мире много таких, как ты?
— Не так уж, чтобы очень, — рассеянно проговорил я и прищурился. Перед глазами появилась длинная горизонтальная плоскость, похожая на забор из цельного листа фанеры. — А в каком смысле таких, как я?
— Таких, которые верят в демона Максвелла.
— А, таких, — обрадованно вздохнул я. — Ну, этих немного. Может, миллион.
— Миллион!
— Из трех миллиардов, — быстренько добавил я. — Но даже среди тех, кто знает про тебя, большинство уверено, что ты — чисто научный вымысел.
— Но мы существуем, — пропели в унисон кошка и демон, а демон проговорил: — Тут и живут всякие такие вымыслы — порождения логики и абстракции.
От разговора меня отвлекли два огромных глаза и длинный нос, перевесившийся через забор. Стоило мне глянуть в эти глазища, как они тут же исчезли.
— А этот что тут делает?
Демон даже не обернулся.
— Он тоже тут живет, как и Иегуди.
— Иегуди? — Я глупо оглядывался, но разглядел только несколько ровных плоскостей, похожих на лестницу. — Но я его не вижу.
— Конечно, не видишь. Коротышки сейчас нет, — раздраженно откликнулась кошка.
За ней появились две фигуры в шафранового цвета балахонах с бритыми головами. Они сидели друг против друга в позе «лотоса», и оба держали по светильнику, вот только у одного все масло, похоже, выгорело.
— Ясно... — протянул я. — А Гремлин тоже здесь?
— Чш-ш-ш! — укоризненно прошипела кошка. — Ни слова о нем! Если явится, все тут переворошит!
— Вряд ли. Мы с ним отлично ладили, — нагло возразил я, радуясь в душе, что Гремлина пока нет дома. Похоже, моя наглая уверенность сильно удивила кошку. Затем я разглядел юношу с волосами до плеч и очень бледным лицом, одетого в небесно-голубого цвета сорочку с «оксфордским» воротничком, синие джинсы и кроссовки. Он шагал вдоль ряда многоугольников. — Кто это? — поинтересовался я.
— Это Норма, — пропел мне в ответ демон.
— А я думал, что это отвлеченное понятие.
— Не надо! — воскликнула кошка, но опоздала. Норма растаял и исчез. — Ну вот, — вздохнула кошка, — сколько же теперь дней пройдет, пока он снова поверит в себя и проявится.
— Простите, — пробормотал я и, чувствуя себя виноватым, прошептал: — А это кто?
Я имел в виду фигурку человека, похожую на те, что рисуют детишки — кружочек вместо головы, палочки вместо рук и ног.
— Статистическая Единица, — негромко прогудел демон. — Не бойся, этот не исчезнет.
Клацая железом, к нам притопал робот и остановился. Я попятился.
— Ему-то тут совсем не место! Там, откуда я родом, он реальность, по крайней мере в наши дни!
— Только мое тело реально, — прозвучал голос, но рот робота при этом открылся только один раз. Изо рта выскользнула странная пузырчатая тень и повисла в воздухе. — А я все думал, ну когда же ты к нам заглянешь?
— Ой, да я тебя знаю! — воскликнул я. — Ты — философское понятие, которое я действительно отрицал!
— Бог из Машины* [27] , — подтвердил голос, похожий на шелест ветра. — Но почему ты меня отрицал?
— Не тебя. — Я покачал головой. — Я просто пытался доказать, что тебя не существует, а в это время что-то внутри меня твердило: ты есть.
— Я воистину существую, но лишь в царстве, неподвластном никакой логике, — согласился бог.
— О... — сказал я. — Значит, поэтому ты думал, что в один прекрасный день я попаду сюда?
— Верно. Ты и теперь будешь отрицать очевидное, даже когда оно яснее ясного?
— Теперь не очень, — улыбнулся я в ответ. — От этого меня отучил Кант.
— Вот-вот. — К нам подкатилось какое-то существо, формой напоминавшее яйцо.
Я пригляделся — и на самом деле яйцо.
— Вот я то же самое про слова говорил. Все дело только в том, кто кем управляет — ты ими или они тобой.
— Правильно. — Я кивнул ему. — Логика — это всего лишь инструмент. И нельзя позволять ей править своей жизнью.
Если честно, меня очень смутило, что яйцо так здорово знало мои потаенные мысли. Неужели я так похож на него, Шалтая-Болтая, который только и делал, что сидел на стене?
Точно. Похож. У меня имелось чувство равновесия. Издалека послышался долгий и жалобный свист, и мимо промчался локомотив, тащивший по кругу длинный состав, в котором было такое количество вагонов, что локомотив не только тянул за собой тендер, но и толкал впереди себя тормозной вагон, а тот, в свою очередь, тянул за собой локомотив. Можно было и не смотреть. Я отлично знал, что машиниста в этом поезде нет. Поезд набирал скорость, он мчался все быстрее и быстрее... я отвернулся.
— Скажите, а Вещь-в-себе? Она тоже здесь?
— Нет, — печально сообщил бог.
— Только тень ее среди нас, — добавил демон.
— Ну. — Я покачал головой. — Мне бы настоящую. Она в следующем измерении, да?
— Нет, между нами, — ответил демон. — Боюсь, смертный, что того, что ты ищешь на самом деле, здесь нет.
— Да, наверное, его нигде нет, — вздохнул я. — Разве что внутри меня, может быть.
— Или на небесах, — откликнулся один из монахов. Я нахмурил брови и поглядел на него.
— А я, честно говоря, братцы, считал, что вы в это не верите.
— У Царства Небесного множество имен, — пояснил монах.
— Понимаете, от поисков Бога я отказался давным-давно.
Монах покачал головой.
— Глупо. Можно всю жизнь искать, а найти после смерти.
Но что-то показалось мне фальшивым в его утверждении.
— Ага, — кивнул я, — а сейчас ты мне скажешь про то, что Священный Будда пребывает в Раю вместе с Иеговой.