Бонкорро, казалось, не слышал канцлера, он только смотрел на Мэта.
— И безусловно, — медленно, цедя слова, проговорил Мэт, — ответы на оба вопроса я должен вам предоставить в такой форме, чтобы вы убедились, что я знаю правду.
— Именно так.
— Не попадайся на удочку, — еле слышно промолвил Савл. — У него крапленая колода.
— Ага, а у меня туз в рукаве. — Мэт вдохнул поглубже и сказал: — Прекрасно, ваше величество! Я принимаю ваше предложение.
— Нет! — воскликнул Ребозо, а Бонкорро бросил:
— Умолкни, Ребозо. Если он нагородит чепухи, ему конец. Как долго мне придется ждать твоего ответа, лорд Маг?
— Примерно полчаса. — Мэт засучил рукава. — Приступим, не откладывая в долгий ящик.
Он развел руки в стороны, для пущей зрелищности растопырил пальцы и пропел:
Всему на свете место быть должно:
Висит портрет — нужна портрету рамка.
Ведь мы же в замке? Пусть влетит в окно
Достойный призрак — украшенье замка!
Затем Мэт набрал побольше воздуха и пропел еще куплет:
За все долги расплата суждена
Все тайное когда-то явью станет,
Пусть Спиро — тот, чья дружба мне дана —
Поможет мне и здесь сейчас предстанет!
— Что ты так разорался-то? — послышался замогильный голос. — Отлично слышу и всегда готов — только попроси!
Вот он. Призрак летел над полом, вдвое больше, чем был при жизни — едва видимый в тусклом свете тронного зала. Придворные, испуская крики ужаса, попятились. На возвышении, дрожа, стоял Ребозо. Его стоны были еле-еле слышны.
Мэт испустил вздох облегчения.
— Прости великодушно, — сказал он призраку, — на самом деле я понятия не имел, какие преграды тебе суждено преодолеть по пути сюда.
— Да уж, паутины заклинаний тут понаплетено — это точно, — согласился Спиро. — Какая тебе нужна помощь, лорд Маг? Теперь-то я знаю, кто ты есть на самом деле! Даже в Чистилище мертвые знают больше, чем при жизни!
В толпе придворных кто-то простонал и упал в обморок. Те, кто был рядом, бросились поднимать упавшего.
— Спасибо, друг, — поблагодарил Мэт Спиро.
— Призрак! — воскликнул Бонкорро голосом, в котором явно слышалось неподдельное волнение. — Но как это вышло, что ты в Чистилище, а не в адском пламени?
Призрак медленно развернулся и смерил короля взглядом пустых глазниц.
— Я не обязан тебе отвечать.
— Ну, сделай же такую милость, умоляю тебя! Мне так нужны ответы на духовные вопросы, а кто их может дать, как не дух! Ответь, молю тебя!
— Не-е-е-ет! — простонал Ребозо. — Нет, нет, нет!
— Ладно уж, так и быть, отвечу, — смилостивился Спиро. — Совершить милосердный поступок — это мне сейчас очень выгодно. Знай же, король, что я не был грешен настолько, чтобы моей душе понадобились жесточайшие из пыток, дабы она сумела очиститься и попасть на Небеса. Я обитаю в пустыне. Весь день меня обжигает палящее солнце, а по ночам я замерзаю от холода. Но я не жалуюсь, я заслуживал худшего.
— Благодарю тебя, — прошептал Бонкорро с широко распахнутыми глазами.
— Не за что. — Призрак обернулся к Мэту. — Что тебе надобно, чародей?
— Мне нужно поговорить с двумя духами, — ответил Мэт. — Один из них, вероятно, в Аду, но может быть и в Чистилище. Другой же дух скорее всего в Раю. Мы полагаем, что он мученик.
— Мой голос не услышат на Небесах, — сказал призрак. — Но я обыщу Чистилище и брошу клич в Ад. Как имя погибшей души?
Мэт с шумом втянул в себя воздух.
— Король Маледикто Латрурийский!
Придворные дружно ахнули. Ребозо перестал стучать зубами и затих.
— Этот в Чистилище, — ухмыльнулся Спиро. — Я видел его в страшных безднах. Его я тебе вызову.
Мэт понял, что король Маледикто был старше, чем он думал, гораздо старше.
— Ты не имеешь права вызывать короля? — вскричал Бонкорро.
— Мирские титулы там ничто, — бросил ему Спиро. — Только душа что-либо значит, есть ли в ней хоть капля добра.
И вот явился призрак короля — ростом ниже, чем Спиро. В его облике не осталось ничего зловещего. Лицо Маледикто искажала гримаса муки.
— Что тебе надобно от меня, сквайр? — жалобно выдохнул призрак бывшего короля.
— Верни то, что должен живущим и Небесам, бывший король! — Спиро обернулся к Мэту. — Спрашивай!
— Кто вас убил? — потребовал ответа Мэт, у которого волосы на затылке встали дыбом. — Кто вас убил и почему?
— Почему? Потому что я раскаялся и попытался исповедоваться! — В измученных глазах Маледикто вспыхнул победный огонь. — И я успел это сделать, хвала смелым рыцарям, которые удержали моего убийцу. Их нет в Чистилище. Я думаю, они попали в Рай вместе с монахом, который исповедал меня!
— Но... как же это! — вскричал Бонкорро. — Ты, который стольких убивал и пытал! Ты, который вызвал столько мучений, будучи преданным силам Зла! Как вышло, что ты покаялся?
— Кто это спрашивает? — Призрак короля повернулся. — А, это мой внук! Ты остался жив! Рад видеть тебя живым и здоровым! Береги свою душу! Не иди по моим стопам!
— Не пойду! — заверил его Бонкорро, которому, казалось, совет придал сил. — Но почему ты покаялся?
— Смерть сына истерзала мое сердце, — отвечал призрак, — а твое исчезновение совсем лишило покоя. Ничего у меня в жизни не осталось. Если бы я знал, что ты жив, я, вероятно, собрался бы с силами, что-то предпринял, потому что ты был моей единственной надеждой на будущее. Но без тебя завтрашний день лежал во прахе. В моей жизни вдруг не стало никакого смысла, ничто меня не радовало. Десять лет я размышлял обо всем этом. Я готовился к смерти. Я провел испытание совести и тайно отправился к исповеднику. Но как только я начал исповедоваться. Дьявол узнал об этом — я и не сомневался — и послал переодетого колдуна на огнедышащем чудовище, чтобы убить меня. Хвала моим верным рыцарям — всего лишь они двое при моем дворе были тайно верующими, их я и взял с собой. Они дрались с колдуном, покуда я исповедовался. Едва я закончил, как колдун убил и меня, и священника, который отпустил мне грехи.
— Но кто был тот колдун? — спросил нетерпеливо Бонкорро.
— Это мне неведомо, — вздохнул Маледикто, — он был в маске, а моя душа еще не так очищена, чтобы знать больше, чем знала при жизни. — Вдруг около призрака короля взметнулось пламя. — Я должен возвращаться, я не могу больше оставаться здесь! Благословляю тебя, мой внук! Повернись лицом к Богу и Добру!
При упоминании Бога Ребозо взвизгнул, как от острейшей боли, а вместе с ним многие из придворных. Пламя вспыхнуло ярче, а когда угасло, призрак короля уже исчез.