— Верно, — кивнул Аруэтто. — Ну а теперь скажите мне, может быть какая-то связь между этим и девизом: «Познай себя!»
— Это нечто большее, нежели просто девиз, учитель! — воскликнул один из юношей.
— Согласен. — Глаза Аруэтто загорелись. — Но как ты это понимаешь, Арно?
Арно начал отвечать, а Паскаль вдруг запрокинул голову и широко открыл глаза. Он вскочил и быстрым шагом отправился к стоявшему в углу столику, уселся около него и принялся быстро что-то писать.
— Вот откуда у поэтов берется вдохновение, — прошептал Бонкорро, изумленно качая головой. — Есть вещи, которых мне никогда не понять, верховный Маг!
— Не переживайте, ваше величество. О чем бы они ни толковали, никто из них ничего не смыслит в управлении государством. — Мэт отвернулся и увел Бонкорро подальше от двери. — Знаете, про эту виллу уже прослышали другие ученые и съехались сюда, чтобы участвовать в беседах и преподавать, — всего-то за две недели! Один из них преподает логику, другой — риторику, третий — математику и музыку.
— Странное сочетание.
— Нет, просто он пифагорец до мозга костей. Я все пытаюсь разговорить его, чтобы он поведал мне воззрения Пифагора на предмет магии, а он все твердит, что этот гений мистики в такую чепуху не верил, что он просто учил, как устроен наш мир и как взаимодействуют его составные части.
— Но если понять это, всегда можно придумать, каким способом творить чудеса!
— К счастью, профессор этого не понимает. Он гений и витает в облаках. — Мэт оглянулся на Аруэтто. — А похоже, ваш новый канцлер в государственных делах тоже не слишком большим докой оказался?
— Он уже пытался упросить меня отправить его в отставку, но я уговорил, чтобы он остался на посту ради этого нового учебного заведения. Амбиций у него хватает: он надеется организовать содружество ученых, которые соберут воедино все знания человечества.
— Не собирается ли он назвать свое заведение университетом?
— Если вы подскажете ему это слово, я уверен, оно ему понравится. Между тем, когда я прошу у него советов, он щедро дарит мне их, а я уже начал привлекать других людей на государственную службу. Но такую неограниченную власть, какую я предоставлял Ребозо, я больше не дам никому. Так что Аруэтто сохранит титул канцлера, а для тех, кто будет вершить государственные дела, я придумаю другие наименования.
— Мудрая политика. Вот у вас с логикой все в порядке, ваше величество.
— Благодарю за похвалу, верховный Маг.
Но от Мэта не укрылось: король защищает себя от лести, не поддается ей намеренно.
— Что ж... я рад, что вы приняли мое приглашение и побывали на тех занятиях, что проводит Аруэтто, но еще более я рад тому, что вы безо всякой просьбы с моей стороны пригласили всех во дворец.
— Вы бы все равно об этом попросили, но я не вижу в этом ничего удивительного. Я не настолько слеп, чтобы не замечать очевидного. — Бонкорро улыбнулся. — Уже теперь вельможи начали приглашать в свои поместья художников, а их жены стали звать ученых на вечеринки. А за поэтами, которых можно было бы приручить, все просто-таки гоняются!
— Значит, в скором времени разведется множество шарлатанов. Мог бы я посоветовать вашему величеству подвергать всякого, кто будет утверждать, что талантлив и образован, испытаниям?
— Мудрый совет. — Бонкорро не стал говорить, что и сам уже подумывал об этом. Он только сказал: — Мне придется превратиться в такого же знатока, как Аруэтто, но я думаю, что это принесет мне огромную радость, это замечательное времяпровождение и отдых после дневных интриг и забот.
— Да, в вечернем обучении есть свой смысл, — признал Мэт. — Ну а я, что греха таить, тут... гм... позволил себе, знаете ли, небольшую прогулочку по рынку в костюме менестреля, ну, и по предместьям прошелся...
— Опять шпионите, верховный Маг?
— Да, но на сей раз в вашу пользу.
— Но уж и в пользу королевы Алисанды как пить дать!
— О, ну это конечно! И представляете — крестьяне уже за работой распевают арии, а кое-кто уже с любопытством поглядывает на обломки статуй, оставшихся со времен Цезарей. Люди даже спорят, собираясь на углах улиц, о том, что такое справедливость и благодетели. Но, правда, один из этих углов мне попался на улице «красных фонарей»...
— Что ж, даже там подобные обсуждения могли бы улучшить отношения между людьми, — кивнул Бонкорро. — Чего уж скрывать, верховный Маг, мои деяния были направлены на то, чтобы делать людям добро, ибо мой отец был добрым человеком, и этим качеством я всегда буду восхищаться. Оно для меня всегда будет на втором месте.
— На втором? А можно поинтересоваться, что будет на первом?
— Сила, — ответил король. — Живучесть. Но пойдемте, верховный Маг, а не то мы опоздаем навстречу с папским послом.
Мэт радостно поздоровался с братом Фомой и представил его королю, после чего встреча сразу стала менее официальной. Прежде чем затронуть государственные дела и цель визита, Мэт объяснил Бонкорро:
— Брат Фома занимается изучением магической силы. Он считает, что сила сама по себе не может быть ни доброй, ни злой и не происходит ни от Бога, ни от Сатаны, но вот знание о том, как ею пользоваться, происходит из области Добра или Зла и делает магию такой, какая она есть.
— Неужели! — с неподдельным интересом воскликнул Бонкорро.
— А-а-а... это так, но я не имею права говорить об этом, ваше величество, — неловко проговорил брат Фома. — Папа мне не позволяет об этом говорить. Он не уверен, прав ли я.
— Прав? — Бонкорро заговорщицки подмигнул брату Фоме. — Ну уж между нами — между двумя людьми, которые стремятся к знаниям, а? Мы-то можем потолковать об этом с глазу на глаз? Это же далеко не то же самое, как если бы вы взялись проповедовать свои взгляды, забравшись на крышу? Ну а теперь скажите-ка мне, если магия не происходит от Бога, то что же тогда чудо?
— О, это нечто совсем иное!
Брат Фома клюнул на королевскую удочку, сам того не поняв, и потянулся оживленный разговор, который продлился целый час. Король и монах и спорили, и радовались. В конце концов о цели визита было решено поговорить за обедом.
— Его святейшество шлет вам свою искреннюю благодарность, ваше величество, за свое освобождение и освобождение кардиналов, за то, что вы позволили им впредь служить открыто, без боязни преследований.
— Очень рад, — улыбнулся Бонкорро. — Теперь это вполне возможно, когда большая часть колдунов уже раскрыла себя с помощью Ребозо и мы с ними разделались. Скажи его святейшеству, что я благодарен ему за его участие.
— Всенепременно передам, — кивнул брат Фома. — Он надеется, что вы сумеете прибыть с визитом в Ватикан.
Стало тихо. Наконец король нарушил молчание:
— Я благодарен его святейшеству за приглашение, но, боюсь, государственные дела пока не позволяют мне отлучиться. Своего посла же в Ватикан я непременно пошлю.