— Так что ты лучше брось шалить, — посоветовал мантикор. — От твоей магии тут толку чуть, и хватит об этом.
— Хватит так хватит, нет вопросов, — развел руками Мэт, он-то для себя четко решил: не хватит.
Может быть, за годы, проведенные в этом мире, в нем немного задремал ученый, но все-таки по натуре он исследователь, и ответ на этот вопрос ему хотелось найти исключительно для себя, ради интереса, правда, была в этом и практическая сторона. Если бы он понял, почему такое происходит, он, вероятно, сумел бы найти противодействие. Вдруг ему жутко, до боли захотелось вновь пересечь границу и попробовать произнести другое заклинание, просто чтобы посмотреть, что произойдет.
Но только чтобы мантикора не было.
— Знаешь, твое общество действует угнетающе, — честно признался Мэт чудовищу.
— А-га, — оскалило страшные зубы чудовище. — И я тебя до тех пор буду угнетать, пока ты не угодишь мне на обед или на ужин, если еще разок попробуешь перейти границу.
— Да ну?
Мэт вдруг почувствовал прилив вдохновения. В конце концов он ведь еще не пользовался своим магическим посохом! Он снова шагнул вперед, продвигаясь крайне осторожно, и дал залп — то есть выставил перед собой жезл, начинил его как следует магической силой и на пробу спел заклинание:
На границе у страны Бонкорро
Часовые страшные стоят,
Скалят зубы злые мантикоры,
Уходить, гадюки, не хотят!
Только ты меня не испугаешь,
Брысь отсюда, мурзик, поскорей!
Ты уже, роднуля, отступаешь —
Не таких стращали мы зверей!
И ведь сработало! Мантикор сощурился, протестующе завизжал, но между тем действительно стал пятиться по мере того как Мэт наступал на него. Вот одна его нога шагнула к самой границе, вот другая переступила через нее... И с победным воплем мантикор прыгнул на Мэта. Тут Мэт и сам завопил и отскочил, но крепкие, как сталь, зубы успели клацнуть — боль пронзила палец. Мэт в ужасе посмотрел на руку. Нет, все пять пальцев оказались на месте, но с указательного стекала кровь. Он поднес руку к лицу, все еще боясь смотреть на палец, — но и ноготь оказался на месте.
— Ой-ей-ей! Ай-яй-яй! — причитал тем временем мантикор.
Мэт поднял глаза и увидел, что мантикор плюется и кашляет. Потом он взял лапу в рот и принялся хныкать:
— Фто ты за феловек такой? — жалобно ныл мантикор. — Отвавить меня фотел, жа?
— Да нет, что ты. — Уверенность снова вернулась к Мэту. — Я вовсе не собирался оставлять у тебя в зубах кусок кожи с пальца.
— Радуйся, что только кожей все обошлось! — рявкнул мантикор, вытащив лапу изо рта.
— Радуюсь, радуюсь! — заверил чудовище Мэт и вытащил из кармана носовой платок, которым быстро обмотал палец. — Но ты только представь себе, если кусочек моей кожи так повлиял на твой организм, как же повлияю я весь целиком?
— Да дело вовсе не в твоей вонючей плоти, а в твоем посохе! — провизжал мантикор.
— В моем посохе? — удивленно проговорил Мэт и посмотрел на брошенную на землю палку. Естественно, от палки осталась только верхушка. Все остальное было ровненько откушено. — А, тогда нечего удивляться, что у тебя, киска, заболел животик!
— Злобный отравитель! — буркнуло чудовище.
— Слушай, нечего было кусать что попало! — огрызнулся Мэт.
Внимательно разглядев оставшийся кусок посоха, он поежился. Подумать только — а ведь на месте палки могла быть его рука или шея!
Что еще хуже, он потерял теперь одно из самых могущественных средств магии — на самом деле свой единственный шанс одолеть магическую инерцию Латрурии!
Минуточку, минуточку, какой такой шанс? На самом деле посох тоже ничего существенного не дал!
— Не ходи, слышишь? — шипел мантикор. — Будь умнее, послушайся меня. Не ходи в Латрурию, тебе говорят!
Мэту очень хотелось его послушаться, но он сказал:
— А вот если бы я был крестьянином или даже не шибко знатным дворянином, ты бы со мной, поди, так не разговаривал.
— А-га. — И мантикор снова осклабился. — Но ты-то ведь не крестьянин и не этот, который не шибко знатный? Посох у тебя, правду сказать, мил человек, вкуса отвратного, но сам ты мне, похоже, очень даже по вкусу пришелся бы!
— Старая песня! — возмутился Мэт.
Однако он вынужден был признать, что какой бы старой эта песня ни была, пользы от нее выходило предостаточно.
* * *
Королева Алисанда вышла на крепостную стену посмотреть на восходящее солнце. Ей было ужасно одиноко. Она теперь всегда после приступов утренней дурноты чувствовала себя одинокой и покинутой. И мужа нет рядом. Она такие муки терпела ради него, а его нет рядом, чтобы пожалеть ее, приободрить!
Фрейлина бежала за ней с меховой накидкой. Она набросила ее на плечи королевы и принялась причитать:
— Ваше величество, ну как можно? Вы в таком положении! А сейчас так холодно! Вы же простудитесь!
— Не умру же я, леди!
Однако от накидки Алисанда не отказалась. Она сжала руками зубец крепостной стены и нетерпеливо проговорила:
— Спасибо тебе, добрая Элиза, но я бы предпочла остаться тут одна и собраться с мыслями, глядя на рассвет.
— Ваше величество, но вы нездоровы. У вас только что был приступ тошноты!
— Он закончился, — сказала Алисанда металлическим голосом. — И мне нисколько не повредит свежий воздух. Ладно, оставайся рядом со мной, если уж тебе так хочется, только помалкивай. Мне нужна тишина.
— Как ваше величество прикажут, — пробормотала Элиза и отошла на шаг, потирая руки.
Алисанда поплотнее завернулась в накидку, устремила взгляд к востоку, но тут же, не задумываясь, повернула голову к югу и снова стала мысленно бранить Мэтью, которому сейчас следовало быть рядом, и помогать ей гордо держать ее королевскую голову, и успокаивать, и...
Но тут она увидела на фоне розового предутреннего неба расправленные черные крылья и выброшенную вперед длинную стройную шею. На мгновение королева застыла на месте, потом повернулась и поспешила во дворец.
— Быстрее, оденьте меня! Дракон Стегоман возвращается!
— Так скоро? — изумилась леди Элиза. — Всего-то вечер минул и ночь! Как он мог так быстро найти придворного мага?
— Не мог, — рявкнула Алисанда. — Молите Бога, чтобы он не принес более ужасных вестей, нежели эта.
Но он таки принес. Стегоман еще не отдышался. Он пыхтел и пускал клубы пара и дыма, когда Алисанда бегом сбежала по лестнице во внутренний дворик. Около дракона суетились грумы.
— Принесите ему половину быка! — крикнула Алисанда. — Он, наверное, сильно проголодался после такого долгого перелета.