— Смертные — такой трусливый народец! Они, спору нет, жутко вкусные, но уж больно боязливые.
— Я с тобой согласен. Но пока что, Манни, давай оставим все как есть, если не возражаешь.
— Да с чего мне особо возражать-то! — вздохнул мантикор. — Лишь бы вы мне коровку покупали всякий раз, когда уходите по делам в город, а так-то чего. Но вы учтите: ежели что, так вы только свистните, как условились, и я — тут как тут. Ну как феникс поет, помните?
— Помнить-то помню, — отозвался Паскаль. — Но откуда ты знаешь, как он поет?
— Ну как же! Я сам слыхал, как он вот так пел — как раз перед тем, как загорелся!
У Паскаля сразу стал испуганный вид.
— Не переживай, — быстро успокоил его Мэт. — Помнишь, ты ведь уже свистел так разок, ничего же не случилось! А другой феникс на этот свист, случаем, не откликнется, а? — спросил он у мантикора.
Мантикор пожал плечами:
— Кто знает? Я, правда, слыхал, что фениксы любят жить поодиночке.
— А может, это значит, что феникс вообще один-единственный, — задумчиво пробормотал Мэт. — Хотя... не знаю, может, мне даже и хочется на феникса поглядеть...
— Неужто? И что, тебе все равно — на помощь он прилетит или чтобы навредить тебе?
— Ну не скажи, конечно, мне не все равно, — откликнулся Мэт. — Так, Манни, — снова обратился он к мантикору, — в общем, когда мы доберемся до дома, к которому направляемся, в силу вступит уговор, как если бы в деревню или в город вошли, — идет?
— Идет, только чтобы мне под вечер жирного бычка выставлять, — согласился мантикор. — Тогда я буду невидимым, как ветерок... Только знаешь, смертный, это так неприятно: чувствовать, что тебя никто, никто не любит...
— Ну а если я попробую разыскать для тебя мантикоршу?
Глаза мантикора заблестели.
— Это... это еще лучше, чем бычок, будет!
— Учти, я ничего не обещаю, — уточнил Мэт. — Но справки наведу.
И они зашагали по дороге. Мэт погрузился в размышления относительно сложностей в размножении мантикоров.
Обитель Панегиры оказалась здоровенным сельским доминой за невысоким забором, окруженным широким, залитым водой рвом. Через ров был переброшен мостик. Ров поразил Мэта своей шириной, однако, приглядевшись, он понял, что сообразительный сквайр просто использовал речную излучину. Ему только и потребовалось прокопать перемычку, чтобы дуга превратилась в овал. Дом был сложен из дикого камня и окружен забором высотой не более четырех футов. Сам по себе, конечно, такой забор никак не мог защитить хозяев, но зато за ним вполне могли спрятаться лучники, вознамерившиеся отразить чье-либо нападение.
— Похоже, тут не больно-то уверены, что мир — это надолго, — поделился своими мыслями Мэт.
— Ну да. Ее прадед так не думал, — ответил Паскаль. — Тогда землю еще не поделили. Короли дрались за нее с графами.
Мэт навострил уши. То, о чем сейчас сказал Паскаль, происходило в средние века в Италии.
— И что? Тогда у каждого семейства благородных кровей имелся вроде как свой собственный город?
— Ага, или на паях с другим благородным семейством, — ответил Паскаль и удивленно глянул на Мэта. — А я думал, что ты ничего не знаешь про Латрурию, сэр Мэтью.
— Да нет, кое-что я все-таки слыхал. И давай-ка воздержись от «сэра», ладно? Тут я просто менестрель.
— Как скажешь, — согласился Паскаль. — Только, честно признаться, когда я тебя просто по имени зову, я забываю о том, что ты знатного рода. Ты уж извини, если обижу ненароком.
— Не переживай, — успокоил спутника Мэт. В свое время он привык, что с ним, профессором, фамильярничали старшекурсники. — Если я не заслужу твоего уважения делами, что толку от моего титула?
Паскаль нахмурился:
— Я бы сказал, что как раз те, кого уважают, больше всего и нуждаются в титуле.
— Возможно, хотя мне бы не хотелось, чтобы это было так. Что до меня, то меня такие мелочи мало волнуют. — Он обернулся к мантикору. — А тебе пора в лесок, дружище.
— Это куда же? — прищурился мантикор и обвел взглядом ровную широкую долину, на которой росли только отдельные купы деревьев.
— И правда, не густо, — согласился с чудовищем Мэт. — Но я думаю, уж как-нибудь ты спрячешься. Мы неплохо заплатили пастуху, и он будет оставлять тебе по две освежеванные овцы вон у того большого камня. Так что ты больно далеко не забирайся, ладушки?
— Не буду, так и быть, только и вы уж там надолго не задерживайтесь, ага? Стадо-то у него, сами видели — не больно разгуляешься.
— Я ему столько заплатил, что он и овец может прикупить, и внакладе не останется. Он сам так сказал. По-моему, он меня принял за атамана разбойников, у которого в засаде целое войско сидит. Так что вряд ли он нас надует.
— Да уж лучше бы не надувал, — проговорил Манни, и Мэт подумал: то ли у чудища голос дрожит, то ли в животе заурчало.
— Слушайте, хватит вам: про овец да про овец. Так мяска хочется — мочи нет! — пожаловался Паскаль. — Пошли, друг Мэтью, постучим в ворота.
Но видно было, что торопится он совсем не потому, что проголодался. Вид у Паскаля был, как у рвущейся по следу гончей. Мэт бросил на него понимающий взгляд, но сказал только:
— Да, я тоже проголодался не на шутку. Пошли.
Они прошагали по мостику. Мэт счел за добрый знак то, что на башенке у ворот не было дозорного. Кроме того, от него не укрылось: цепи, поддерживающие мостик, изрядно проржавели. Судя по всему, мостик не поднимали уже несколько лет кряду. Следовательно, в последнее время в здешних краях воцарились мир и покой.
Вот они миновали башенку, представлявшую собой всего-навсего арку. Мэт обернулся посмотреть на Манни, но мантикор уже ретировался.
— Здравствуйте! Чего вам надо?
Мэт резко обернулся и увидел мужчину с ведром и метлой. Тот стоял и смотрел на них с таким видом, словно не мог решить: не то осыпать их бранью, не то не стоит — видно, не мог понять, что перед ним за люди, какого пошиба. Наверное, потом он все-таки решил, что гнать их не стоит, — обратился с улыбкой к Паскалю и сказал:
— А вроде как я тебя знаю?
— Знаешь, конечно, — обрадовался Паскаль. — Мы виделись на встрече семейств прошлым летом, вот только как тебя звать, не припомню. Меня — Паскаль де ла Тур.
— А, молодой господин Паскаль! Добро пожаловать, сэр... Вот только как это вы неожиданно нагрянули! А я-то всего-навсего Ансельмо, лакей, только вы меня навряд ли помните. Пойдемте, я проведу вас к сквайру дель Туру.
Говорил лакей с сильным акцентом, но язык был тот же самый. По мере продвижения на юг ухо Мэта успевало, привыкнуть к местным говорам. Ансельмо поставил ведро на ступеньку крыльца, прислонил к стене метлу и повел молодых людей в дом.