— Но уж на ремонт комнаты точно хватит, — утешил его Мэт.
— Должно хватить, — согласился сквайр и пристально посмотрел на Мэта. — Но дело-то неприятное — выкапывать гроб, который пролежал в земле уже двести годков.
— Он насквозь проеден червями, согласен, — сказал Мэт. — И наверняка превратился в труху. Я бы на вашем месте сделал вот что: заказал бы другой гроб, размером побольше, чем старый, а как будете копать, копайте пошире, чтобы новый гроб встал рядом со старым. Так будет легче погрузить старый в новый.
— Гроб внутри гроба? Стоит подумать, — задумчиво пробормотал сквайр.
— Вот и подумайте, а я вас покину. — Мэт дожевал последний кусочек и встал. — Вы уж меня извините, что я убегаю сразу после угощения, но мне надо спешить ко двору короля. Я слыхал, он щедро одаривает музыкантов.
— Правда? — равнодушно проговорил сквайр, а у Панегиры глаза так и загорелись.
— Ну конечно, папочка! У него при дворе всегда играет музыка! Ты же не думаешь, что его придворные танцуют под собственное пение, верно?
— О, прошу вас, барышня... — Мэт брезгливо поежился. — Любители — их и дома-то слушать тошно.
И Мэт направился к двери, между тем как жена сквайра, по всей видимости, решала, стоит ей обидеться на гостя или нет.
* * *
Они быстро, размашисто шагали по дороге. Мэт старался идти побыстрее, надеясь, что быстрая ходьба прогонит тоску Паскаля.
— Выше нос, сын сквайра! Хотя бы она не сказала тебе, что не любит!
— Не сказала, — уныло согласился Паскаль. — Но и что любит, тоже не сказала.
— Ох уж эти романы... — вздохнул Мэт. — Знаешь, у меня с моей девушкой тоже так было.
— Правда? — воскликнул Паскаль, и глаза его загорелись надеждой. — И как ты поступил? Что сделал?
— Все, что мог, — заверил спутника Мэт. — Не скрывал, что готов на все ради нее, и только этим и занимался.
— И что произошло?
— В конце концов она призналась, что любит меня.
— А ты?
— А я женился на ней после долгого ожидания. Так что старайся не отступать от цели: никогда не знаешь, как все обернется.
Хотя... Панегира... у Мэта сложилось такое впечатление, что он, пожалуй, знал, чем все может обернуться на этот раз. Но по крайней мере попытка завоевания возлюбленной могла придать Паскалю интерес к жизни.
Между тем молодой человек продолжал хмуриться.
— Если ты женат на женщине, которую любишь, что же ты бродишь по дорогам так далеко от дома?
— А как ты думаешь, кто меня послал в дорогу? — огрызнулся Мэт. — Да, она любит меня, но это не значит, что я должен непрерывно мельтешить у нее перед глазами и болтаться под ногами. Слушай, а как ты думаешь, куда идут все эти люди?
Паскаль оторвал взгляд от земли, глянул вперед и увидел большую толпу, показавшуюся из-за поворота дороги.
— Понятия не имею. И почему их так много?
— Я думал, ты знаешь. Ну ладно, пойдем спросим.
Они вскоре нагнали весело распевающих юношей и девушек. Те на ходу передавали друг дружке бутылку вина. А если кто-то из парней останавливался и допивал капельки вина с девичьих губ, то никто не возражал. Даже несколько пар постарше, медленно идущие впереди, — они лишь изредка оборачивались, но помалкивали. Мэт оставил Паскаля среди молодых, а сам нагнал ближайшую пару. Он обратил внимание, что они держались за руки, однако обручальных колец у них не было, даже простеньких медных колечек, которые носят крестьяне.
— Бла... — вырвалось у Мэта. Он хотел было сказать: «Благослови вас Господь», — но поймал себя на полуслове и вместо этого сказал: — Здравствуйте, добрые люди. Куда путь держите?
— Как куда? В столицу, ясное дело, — ответил мужчина. — В королевский город Венарру!
— Чего нам сидеть да скучать по своим городкам? — присоединилась к разговору женщина. — Дома только скука да работа с утра до вечера. Мы идем в Венарру! Там всем за работу платят золотом, и все время веселье!
Мэт полагал, что в городе их ждет жестокое разочарование, однако сказать об этом прямо не мог. Еще он заметил, что женщина употребила множественное число. Значит, вся эта публика была из разных городков, а это при здешнем уровне цивилизации означало, что прежде они скорее всего никогда не виделись. Что же это? Счастливый конец давней любовной истории? Или повесть об обоюдной супружеской измене? Мэт решил на всякий случай держаться подальше от этой пары — на тот случай, если откуда-нибудь пожалует рассерженный муж с ножом, не говоря уже о взбешенной жене.
— Видимо, эта толпа переростков тоже в Венарру направляется?
— Ой, да пусть веселятся, пусть радуются жизни, покуда могут! — воскликнула женщина, а мужчина согласился с ней:
— Пусть побалуются всласть, пока не осели на одном месте.
Мэт по собственному опыту знал, сколько можно вот так «баловаться», но не в средневековом же обществе!
— Такое чувство, будто вы сами что-то такое пережили.
По лицу мужчины пробежала тень, а женщина сказала:
— Кто же из нас не пережил? — Она протянула Мэту руку. — Вот, смотри. Видишь, сколько морщин, ранок, царапин. Поверь мне, они меня нисколько не радуют. Но любая женщина, у которой есть семья, покажет тебе такие же руки. Если только, конечно, — горько добавила она, — женщина не настолько богата, чтобы иметь прислугу, чтобы та ради нее гробила свои руки!
Мэт понял, что перед ним бывшая горничная и мать семейства.
— Это верно, милая дама, однако что бы все мы делали, не заботься о нас наши матери?
— Значит, вас должно быть меньше, — ответила милая дама. — Чтобы женщинам по столько лет не ишачить. Нет уж, если мужьям так нужны дети, пусть сами с ними и нянчатся! Пусть тетешкаются с малявками, которых они зовут своими сокровищами. Придут домой затемно — посмотрю, как они с ними тетешкаться будут. Пинков надают — вот это точно. А женщинам — свободу!
Мэт знал, что не всем женщинам по душе материнство, но чем чаще он выслушивал подобные гневные, обличительные речи, тем сильнее убеждался, что таких женщин становилось все больше.
То есть так было в его родном мире. Для этого же мира подобная идея была в принципе нова.
— Значит, вы так и сделали, а? — спросил он у женщины с вымученной ухмылкой. — Бросили мужа и оставили ему детей?
— Да, так я и сделала, — ответила женщина и горделиво вздернула подбородок. — Раз они ему так нужны, что он меня то и дело брюхатит, вот пусть сам о них и заботится. А я поищу веселья да приключений, попирую да повеселюсь!
— И вы тоже? — спросил Мэт у мужчины.
В конце концов вывод напрашивался сам собой.
Крестьянин пожал плечами: