Ни кит, ни спрут — не легкий челн,
Им до пушинок далеко!
О, не летать им до небес,
Ни мавру не грозить, ни шведу!
Они на поле сгинут здесь,
А мы отпразднуем победу!
Сэр Ги выпучил глаза:
— Что это ты такое прочел?
— Да так... — смущенно отозвался Савл. — Не шедевр, конечно. Позаимствовал у кое-кого, ну и приплел еще от себя маленько. Получилось, что ли?
Со стороны поля доносилось громкое чавканье. Воины метались по стене, выглядывали в амбразуры и кричали:
— Они исчезают! Пропадают! Их уже нет!
— Значит, получилось, — вздохнул Савл и огорченно проговорил:
— Дома бы со мной никто разговаривать не стал, узнай мои знакомые, что я бросил китов подыхать на берегу!
— Зато, — задумчиво проговорил сэр Ги, — мы могли бы запастись маслом для светильников...
— Оливковым обойдемся, — буркнул Савл. — А мавры чем там занимаются?
Сэр Ги шагнул к бойницам и вскричал:
— Они развернулись и бьются с кем-то другим! Знахарь! Мы спасены!
Савл обернулся и увидел фалангу рыцарей, плечом к плечу врезавшихся в тыл мавританского войска. У передового всадника поверх шлема золотилась корона, а рядом с ним, в кольчуге и легком шлеме, скакал Рамон Мэнтрел, распевая во всю глотку — он страшно фальшивил, жутко охрип, но пел не переставая! Мавры, застигнутые врасплох, развернулись, чтобы дать отпор неожиданному противнику, но многие из них, в горячке ничего не разобрав, обрушили свою ярость на сородичей. Во вражеском войске воцарился хаос, чем в полной мере воспользовались ибирийцы. Они рубили и кололи направо и налево, орудовали мечами и палицами, пиками и алебардами.
— Вперед, на врага! — выкрикнул сэр Ги. — У нас появились союзники, и мы должны присоединиться к ним!
Защитники города ответили ему яростным ревом и ринулись к воротам.
Взлетела вверх решетка, опустился мост, и передовые отряды мавров, не успевших сообразить, что происходит, с воодушевлением бросились к открытым воротам. Они схлестнулись со скакавшими во весь опор рыцарями, и хотя с точки зрения маневренности мавританская кавалерия ничуть не уступала обремененным тяжелыми доспехами рыцарям, шансов на успех у врагов было маловато — ведь на них обрушились тонны стали. Сэр Ги и его отряд подмял под себя врагов и вломился в самую их гущу, и только там скорость их прорыва несколько замедлилась. Следом за конниками в бой вступила тысяча пехотинцев, умело работавших алебардами и пиками. Мавры отступили, однако последовал запоздалый приказ махди, и фланги мавританского войска неожиданно перестроились, растянулись и начали заходить с двух сторон, стремясь окружить отряды защитников.
Но тут снова распахнулись городские ворота, и оттуда хлынули воины резерва во главе с сэром Жильбером.
Несколько сотен мавров, решив не упускать представившейся возможности, рванулись к воротам, но в награду за геройство получили град стрел с городской стены. Люди и кони падали на землю, уцелевшие бросались наутек или пытались напасть на отряд Жильбера с тыла.
Лучники трудились на славу — выпускали залп за залпом, пока тылы отряда Жильбера не очистились от врагов.
Но тут неожиданно под ногами защитников города и их союзников затряслась земля, а под ногами у людей махди она оставалась неподвижной.
На крепостной стене Химена запела по-испански, и земля присмирела, перестала трястись.
Откуда ни возьмись появилась дюжина джиннов, великаны принялись хватать защитников одного за другим.
Химена запела другую песню — скрюченные пальцы гигантов разжались. Джинны злобно взвыли и устремились к одинокой фигурке на стене вокруг замка.
Рамон, отвлекшийся в этот миг от пыла сражения, увидел, какая опасность грозит его обожаемой супруге, и прокричал то самое стихотворение, которым некогда его сын зачаровал Лакшми. Джинны прервали горизонтальный полет, выпрямились, радостно вскричали, опустились на стену, приняли вполне приемлемые, человеческие размеры и пали ниц, поклоняясь красоте Химены. Химена на миг изумилась, широко раскрыла глаза — но всего лишь на миг. Оправившись от удивления, она обратилась к джиннам с просьбами о небольших услугах. Теперь джинны обрели свободу и могли исполнить ее пожелания.
А король Ринальдо тем временем наконец пробился к главному шатру.
Бейдизам, мавританский полководец, принялся отчаянно защищаться, но Рамон вовремя услыхал злобное песнопение. Прищурившись, он погнал своего скакуна к Бейдизаму, распевая на скаку о том, как погиб предатель Ганелон.
Но на полпути к месту событий его сбил с коня чей-то невидимый кулак.
Издав победный вопль, Бейдизам шагнул вперед и замахнулся ятаганом, но тут джинн, былой раб кольца, освобожденный песнопением Рамона, вырвался из плена и отвесил своему бывшему господину такую увесистую оплеуху, что колдун, бездыханный, повалился навзничь. Джинн повернулся к Рамону и прогремел:
— Я ответил тебе на твою доброту, о чародей! Теперь проси меня исполнить три твоих желания, когда захочешь!
— Мое первое желание — чтобы ты впредь никогда никого не убивал и не приносил никому боли больше, чем нужно! — крикнул Рамон. — А второе — чтобы ты втолковал этим маврам, что в битве они проиграли!
Джинн раздулся, стал ростом футов двадцать. Обозрев поле — сам себе и наблюдательный пункт, и наблюдатель, — он возвестил:
— Нет нужды втолковывать им это, о чародей! Они уже и так это знают!
Вечером того же дня Рамон, обняв жену за плечи, прогуливался по стене, окружавшей замок. Они вместе обозревали поле у городских стен. Проигравших нынешний бой мавров пригвоздили к небольшому участку земли, который джинны окружили невидимой стеной. Пленники суетились около походных костров.
— Ты великолепно защитила замок и столицу, любовь моя, — проговорил Рамон.
— Спасибо, mi corazon, — улыбнулась Химена, — но, не приди вы нам на помощь, я не уверена, выиграли бы мы сражение или нет.
— О, ты бы что-нибудь придумала, — улыбнулся ей в ответ Рамон.
Они взглянули друг другу в глаза, радуясь тому, что снова вместе. Рамон опустил голову, и губы супругов встретились в долгом поцелуе.
Наконец Химена вздохнула и положила голову на плечо мужа.
— Но завтра ты должен ехать вместе с королем?
— Должен, — кивнул Рамон. — Ринальдо считает, что не вправе бросить Алисанду на растерзание махди. А ведь я теперь его придворный чародей — по крайней мере на время этой кампании. Да и нам негоже оставлять нашу невестку без помощи.
Химена удивленно взглянула на мужа:
— Нам?
— Да, нам обоим, если ты не против, конечно. Я поговорил с Савлом, и он сказал мне, что с защитой замка теперь наверняка справится без тебя — ведь мавры почти разбиты.