— А теперь танцуйте! — распорядился он. — Танцуйте, ибо танцами можно ублажить богов древности! Танцуйте вот так! — Он заломил руки и, прищелкивая пальцами, принялся переставлять ноги крест-накрест вперед. Затем остановился и проделал те же самые «па» в обратном порядке. — Видите, как просто? Но этим вы ублажите богов!
Мэт был вынужден признать, что весь ритуал сработан что надо; тот, кто его срежиссировал, потрудился с тщанием человека, создающего рекламный ролик. Демонстрировались исключительно приятные аспекты древней религии, а неприятные замалчивались, так как могли этим людям прийтись не по вкусу. Ну, не то чтобы все неприятные моменты обходились стороной — была пролита кровь, но это было не так уж больно и ни у кого не вызвало особых возражений. На самом деле при кровопролитии произошло даже нечто вроде своеобразного соревнования за почет и восхваление. Но шаг за шагом Баналикс уводил свою аудиторию все дальше и дальше от здравого смысла и независимости мышления — и все ближе к стадному чувству. Как далеко намеревался он завести их нынче ночью? Хоровое пение, затем индивидуальное кровопролитие, теперь общий танец, во время которого все двигались, как один.
Баналикс спрыгнул с возвышения, которое оказалось всего-навсего широченным пнем, и поспешил в гущу толпы.
— Встаньте кругом! Да-да, кругом, ибо круг есть знак целого, как и знак пустоты, знак целостности и опустошения, знак всего и ничего!
Изумленно и смущенно бормоча, люди образовали круг.
— Музыка! — вскричал Баналикс. В середину круга вышел волынщик, вооруженный набором небольших танцевальных волынок, и заиграл.
— Как интересно — и волынщик под рукой оказался, — пробормотал Мэт. — Ни дать ни взять — рояль в кустах.
Но тут он вспомнил об исчезновении бохана, и ему стало не по себе. В конце концов, кто еще знал, что он здесь, не говоря уже о том — где? Мэт, стараясь двигаться как можно бесшумнее, пошел по опушке, но при этом он ни на минуту не задумался о том, что сумеет провести Бохи.
— Танцуйте же! — призывал людей «друид». — Танцуйте во славу Тутатиса!
Мысль о том, что танец может быть исполнен во славу божества, показалась людям странной, но с другой стороны, весь ритуал был настолько незнакомым для них и настолько непохожим на их представление о том, как должна выглядеть религиозная церемония, что они все же стали выполнять движения, которые показал им Баналикс, стараясь попадать в такт с неторопливым пением волынки.
— Двигайтесь в танце по кругу! — возопил «друид» и пальцем обозначил направление движения. — С запада на восток, чтобы вернуться к тем дням, когда миром правили боги древности!
Люди, ритмично покачиваясь, тронулись с места и пошли против солнца. Мэт знал, что такое направление движения связано с черной магией. Фляжки с зельем тоже двигались по кругу против солнца, переходя из рук в руки. Волынка играла все быстрее, быстрее двигался и хоровод. Друид танцевал вместе со всеми остальными, улыбаясь и довольно кивая. Но вот от дал волынщику знак, и музыка умолкла. Хоровод застыл в неподвижности, люди принялись удивленно переговариваться.
Друид поднял руки:
— О люди Тутатиса! Пусть все ваши заботы не омрачат света жизни, что разгорелся внутри вас! Пойте и пляшите, обнимайтесь и целуйтесь! Знайте, что жизнь — это радость!
По кругу пробежал шепоток недоверия и озабоченности.
— Знаю, знаю, вы боитесь того, что от ваших телесных радостей могут народиться дети и вы будете осрамлены! — крикнул «друид». — Но для богов древности ни один из детей, родившихся на свет, не может быть срамом! Чем больше станет людей на свете, тем больше людей будет почитать богов древности! Пойте, пейте, танцуйте, любите друг друга, ибо это радует Тутатиса, радует Беленоса, радует всех кельтских богов!
Ответом на этот призыв был хор изумленных восклицаний. Друид дал знак волынщику, и тот снова заиграл. Люди взялись за руки и вновь принялись танцевать — все быстрее и быстрее, все развязнее и развязнее. Мужчины стали бросать на женщин похотливые взгляды, женщины краснели и опускали глаза, а когда поднимали вновь, глаза их были широко открыты. Другие женщины строили мужчинам глазки, глядели на них зазывно, кокетливо, а мужчины усмехались и теснее прижимали женщин к себе в танце. Хоровод распался на круги поменьше, и вскоре тут и там уже можно было заметить парочки, танцующие отдельно. Движения партнеров становились все более и более эротичными. Не прошло много времени, как одна за другой пары стали исчезать среди деревьев.
Мэт понял, что этому культу суждена популярность. Только дай людям то, чего им хочется — ощущение принадлежности к некоей группировке в сочетании с возможностью веселиться на полную катушку и предаваться свободной любви, — и они толпами хлынут под знамена новой веры. А вот как девять месяцев спустя себя будут чувствовать после радостей свободной любви женщины — это уже совсем другой вопрос. Кроме того, у Мэта имелись сильнейшие подозрения на тот счет, что там, где уже пролилась человеческая кровь — пусть она пролилась добровольно, — непременно зайдет речь о необходимости человеческих жертв, и уж тем, кому суждено будет превратиться в жертвы, вряд ли этого так сильно захочется.
Он не мог допустить, чтобы дошло до этого. Он отошел в кусты и снял камзол. Затем сорвал лиану со ствола ближайшего дуба, всей душой надеясь, что это не ядовитый плющ. К его радости, это оказалась омела! Мэт свернул один конец ветви омелы в кольцо и надел на голову подобно венцу, остальной частью ветви опутал лицо, плечи, грудь. На его взгляд, и так получилось неплохо, но этого было мало. Он огляделся по сторонам, заметил порхающего светлячка и пошел за ним, сложив ладони ковшиком. Вскоре ему удалось поймать светлячка, и Мэт, глядя в щелочку между сложенными ладонями, тихонько пропел:
Свети, свети, светлячок,
Гори, гори ясно!
В чем свечения секрет,
Знаю я прекрасно!
Испускаешь ты во тьме
Яркие фотоны.
Одолжи немного мне —
Капельку, не тонну!
И в следующее же мгновение его руки начали светиться, свечение поднялось к плечам, распространилось по всему телу. Несколько напуганный таким мгновенным ответом на заклинание, Мэт поспешно отпустил крошечного пленника, на прощание прошептав ему вслед слова благодарности. Затем Мэт развернулся и приготовился к тому, чтобы сразиться с Баналиксом на его территории.
На самом деле Мэт действительно оказался в непосредственной близости к территории Баналикса: кружение по лесу вывело его прямо к старому дубу. Воспользовавшись стволом дуба как прикрытием, Мэт перебежал к нему, затем осторожно вышел из-за дерева и поспешил к толстенному пню. Мэт взобрался на возвышение, медленно поднял руки и тихо пробормотал:
Пред вами, люди, — гвоздь программы!
Но мне противны фонограммы!
Я не певец и не оратор,
Я — сам себе и трансформатор,