Первое, на что обратил внимание Мэт, было увеличение числа речных судов. Мимо проплывали небольшие парусные лодки — по крайней мере он видел верхушки их парусов, слышались крики и ругательства на предмет того, чтобы кто-то кому-то дал проплыть. Между прочим, в свое время Мэт в этом мире, в некотором роде, «изобрел» румпель — кормовое весло, но здешние мореплаватели слишком медленно осваивали это нововведение. Точно так же они пока не видели особого смысла в треугольных парусах. Чем больше Мэт видел мачт вокруг, тем сильнее становился шум. Наконец борт лодки ударился о причал. Кругом торчали оголенные мачты и разносилась какофония разноязыких голосов — люди кричали, ругались, выкрикивали названия своих товаров. Улавливая смысл некоторых слов, Мэт искренне сожалел о том, что не отменил свое переводческое заклинание.
Азиат и верзила-меровенсец отвязали Мэта от мачты и рывком подняли на ноги. Что-то острое уткнулось Мэту под ребра. Азиат прошипел:
— Один неверный шаг — и я проткну тебе селезенку.
Мэт сделал первый шаг и покачнулся — более или менее естественно.
— Вот так, вот так. С минуту-другую тебе придется привыкать к тому, что у тебя снова есть ноги, — презрительно фыркнул азиат. — Но все равно: запомни то, что я тебе сказал.
Мэт шагал осторожно и так медленно, как мог. Он хотел, чтобы у Балкис появилась возможность последовать за ним. Кошка явно поняла его замысел. При удобном стечении обстоятельств она могла бы превратить веревки, которыми был связан Мэт, в мышей, и распугать их.
— А я думал, мы должны были его кокнуть, — проворчал верзила.
— Должны были, — кивнул азиат. — Но почему бы за его счет не поживиться, если есть такая возможность? Покуда мои повелители ни разделаются с ливанским калифом, его галеры будут бороздить волны Срединного Моря, а капитанам галер всегда нужны рабы-гребцы. Так почему бы нам не подзаработать? Так или иначе, он скоро подохнет, как только окажется на одном из этих кораблей.
По спине у Мэта побежали мурашки, но он сделал вид, словно ничего не слышал.
Избранная захватчиками Мэта галера оказалась купеческой. Ее хозяин действительно выглядел так, словно портом приписки его судна был город Триполи, а занятием — честная торговля. В ухе купца сверкала серьга в виде большого золотого кольца, а голова была повязана вместо тюрбана ярким шарфом. Он был одет в жилет, наброшенный на голое тело, и просторные, широкие штаны до колен. Ливанец осклабился, шевельнув пышными черными усищами, и сказал:
— Собираетесь продать мне мужика с кляпом во рту? А кто он такой? Финн, что ли?
— Финн? — нахмурившись, переспросил азиат. А меровенсец быстро нашелся:
— Финн, финн, да еще и колдун вдобавок, как вся ихняя порода! Не развязывай ему рот, а не то он наколдует бурю, и тогда твоя галера потонет!
— А на что он мне тогда сдался? — пожал плечами купец-капитан.
— На то, что он жутко сильный. Погляди, какие у него плечищи, какая спина широкая! Ты только следи, чтоб у него рот был завязан, и он знаешь как работать будет!
— Так у меня на судне свой чародей имеется. Управимся с ним, — согласился капитан. — Даю вам за него пятьдесят дублонов.
Мэт удивился, услышав название испанской монеты, но догадался, что, по всей вероятности, эта валюта служила стандартным средством обмена по всему Срединному Морю. В конце концов, не так далеко они находились от Ибилии.
— Пятьдесят?! — запротестовал азиат. — Да он на две сотни тянет!
— Ну, может, семьдесят пять...
Мэт слушал, как азиат и ливанец торгуются. Азиат расхваливал различные достоинства своего пленника, набивая цену, а капитан пытался сбить ее, указывая то на старые шрамы Мэта, то на обгорелую на солнце кожу. В конце концов он был продан за девяносто четыре дублона и флягу бренди, что повергло его в большое уныние. Он полагал, что стоит дороже.
Азиат и меровенсец проворно удалились, но Мэт успел заметить, как нечто маленькое, пушистое и коричневое, петляя под ногами у людей, устремилось следом за ними. Мэт гадал, вернется ли Балкис обратно, а если вернется — что она ему поведает.
Но тут капитан дал ему подножку и распорядился:
— А ну-ка, Розандри! Завяжи ему язык по-своему, чтобы кляп этот выкинуть!
Над Мэтом склонилось лицо, столь густо покрытое морщинами, что за ними почти не было видно рта и глаз. Ястребиный нос, тонкие губы... Губы разжались, стали видны редкие желтоватые зубы. Мэт был готов поклясться в том, что этот человек знался с табаком.
— Ну, что мы тут имеем? — Розандри наклонился поближе и уставился на Мэта в упор. Мэт понял, что берберское колдовство не избавляет от близорукости. — Ручки у нас нежные, тяжелая работа им неведома.
— Научится, не бойся. Ты давай-ка, язык ему завяжи!
— Это мы запросто, — фыркнул Розандри и бросил шепотку какого-то порошка в кувшин, стоявший у него под ногами. Затем он что-то проговорил нараспев на своем языке, но Мэт, благодаря действию переводческого заклинания, смысл произнесенных слов уловил. Цель колдуна состояла в том, чтобы Мэт, сохранив способность шевелить губами, остался бы немым. Язык его при этом мог помогать ему при глотании, но никак — для артикуляции звуков. Уже по мере того, как колдун читал заклинание, Мэт ощущал, как деревенеет его язык — так, будто ему вкатили порядочную дозу новокаина.
Розандри завершил чтение заклинательного стишка, победно осклабился и сказал:
— Можете вынуть кляп.
Капитан кликнул матроса, и тот, держа над головой Мэта занесенный для удара ятаган, кинжалом перерезал тряпку, которой был завязан его рот. Мэт разжал губы, сжал их и решил, что, невзирая на вонь гниющей рыбы, пахнет в порту просто-таки божественно.
— Как тебя звать? — требовательно вопросил капитан. Мэт решил, что осторожность не повредит, однако при попытке произнести словосочетание «Вильям Шекспир» у него возникли большие сложности — это имя звучало престранно при полном отсутствии согласных. Мэт вытаращил глаза. Заклинание Розандри сработало, и еще как! Колдун радостно заперхал.
— А может, он притворяется, — опасливо предположил капитан и наступил Мэту на ногу.
Мэт взвыл от боли и развернулся к капитану, вопя:
— Ах ты, скотина! Вали к себе в Триполи, а не то я натравлю на тебя морских пехотинцев!
Увы, с уст его сорвались только гласные звуки — нечто вроде модулированного воя. Мэт в ужасе замер.
Капитан расхохотался.
— Славная работенка, Розандри, очень даже славная! Тащи его в трюм, Хаким, да прикуй цепью к веслу. Поторопись, я хочу с вечерним приливом отбыть к Порт-Саиду!
Единственное, чем утешал себя Мэт, когда матрос тащил его по палубе к трюму, так это тем, что, невзирая ни на что, ему предстоит продолжить путь в нужном направлении. Тяжелая работа его не пугала — даже неплохо было немного потренироваться. А в Египте он мог бы удрать с корабля.