Но вот он увидел свет в конце коридора, завершавшегося аркой, и вскоре оказался в главном зале мечети, позади трона, на котором восседал убитый волшебством Лакшми старик жрец. Стоя за высокой спинкой трона, Мэт отлично видел лицо молодого колдуна, который стоял перед троном на коленях, старательно посыпал старика каким-то порошком и отчаянно бормотал стихи. У Мэта волосы встали дыбом, поскольку он прекрасно понимал смысл этих стишков. Молодой колдун пытался воскресить старого, вернуть в его тело отлетевшую душу.
И он добился успеха! Воздух около трупа сгустился, на фоне этой дымки возникло лицо старика. Молодой колдун только глянул — и с испуганным криком попятился прочь, заслоняясь руками и как бы пытаясь прогнать им же вызванное видение.
Мэт удивился — почему же молодой колдун так испугался? Но вот видение стало отчетливым, и Мэт увидел, что голова старика окутана пламенем.
— Смотри на меня, Гасим, ведь ты желал этого, — обратился призрак к молодому колдуну утробным голосом. — Полюбуйся на мучения, коими Ариман вознаграждает своих приверженцев! — Призрак запрокинул голову, с губ его сорвался душераздирающий вопль. — О нет, мой повелитель, я не буду, я больше не буду! — выкрикнул он. — Я не стану говорить правду!
— Кто... кто же навлек на тебя такие мучения? — вскричал Гасим.
Мэт догадался, что случится в следующее мгновение. Он выхватил волшебную палочку и бросился к Гасиму.
Призрак вытянул руку, в один миг обретшую плоть, и, выгнув ее под немыслимым углом, указал на Мэта.
— Он! — выкрикнул старик.
Гасим обернулся. Во взгляде его смешались страх и злоба. Он поднял руки и запел.
— Я возьму на себя молодого! — крикнула Балкис и встала рядом с Мэтом в человеческом обличье. Она взяла из его руки палочку и заговорила нараспев по-аллюстрийски:
Чтобы впредь ты не стоял
На моей дороге,
Пусть в узлы сейчас твои
Заплетутся ноги!
Ну а если не поймешь
Ты моей науки,
Паралич пускай скует
Заодно и руки!
Если ж ты болтать привык —
Завяжу узлом язык!
Мэт не видел, какое действие произвело заклинание Балкис, — он только услышал крик Гасима. А сам он встал лицом к призраку и, стараясь не смотреть в пустые глазницы, прокричал:
Погляди-ка за оконце —
Там уж больше не темно!
День пришел, алеет солнце,
Петушок пропел давно!
Право слово, оставаться
Здесь фантому ни к чему —
Время, время возвращаться
В мир могильный, холод, тьму!
Призрак снова закричал, как от боли, попятился... еще попятился и наконец совсем исчез во тьме.
Обернувшись, Мэт увидел, что Гасим лежит на спине. Руки молодого колдуна крепко обхватили грудь, ноги немыслимо переплелись, губы шевелились, но с них не слетало ни звука. Балкис стояла около него, подняв волшебную палочку, как дубинку.
— Что мы с ним сделаем? — осведомилась она.
— Нужно вытащить его отсюда, пока татары не заинтересовались криками!
Стоило только Мэту произнести эти слова, как в дверном проходе возникли темные силуэты. Татары увидели мужчину, девушку и молодого колдуна, без движения лежавшего на полу. Это зрелище произвело на них такое впечатление, что они тут же выхватили ятаганы и бросились вперед.
Мэт забрал у Балкис волшебную палочку и крикнул:
— Быстрее! Коснись колдуна рукой!
Он очертил палочкой воображаемый круг и пропел:
Все, кто в этот круг попал,
Взрослые и дети,
Не задержатся на миг
Долее в мечети!
Есть желанье у меня
Мигом испариться,
В тихой роще у ручья
Разом очутиться!
В глазах у Мэта потемнело. Он слышал вопли татар, подступавших все ближе, но еще громче их криков был страшный шум в ушах. Ему показалось, что к его руке прикоснулась чья-то рука, потом вроде бы издалека донесся чей-то вскрик — но в этом Мэт не был уверен на все сто. Ему казалось, что весь мир качнулся и завертелся кувырком — по крайней мере в этом не сомневался его желудок, но все же Мэт сумел заставить его смириться с тошнотой.
Затем все понемногу обрело устойчивость и равновесие, Мэт различил свет солнца, шелест листвы и журчание воды. Он пошатнулся, но удержался на ногах.
А Балкис удержать равновесие не сумела. Покачнувшись, она упала ничком на сырую землю у ручья. Мэт наклонился и помог девушке встать.
— Прости. Что поделать — нужно было торопиться. Наверное, нам пришлось продираться через ауру злых чар, которая окутывала мечеть. — Он умолк и всеми силами постарался удержаться от смеха. Паранджу Балкис не испачкала, а вот лицо ее было все в грязи.
Поняв, в чем дело, девушка наклонилась к ручью и стала умываться.
— О! — воскликнула она. — Где это мы?
— Тут красиво, правда? — проговорил Мэт. — А главное, что мы таки сюда попали. — Колени у него вдруг подогнулись, и он счел за лучшее сесть на землю. — И ручеек журчит так мелодично. Только кое-где грязновато.
Балкис огляделась по сторонам и увидела в ста ярдах от ручья горный склон, а перед ним — прекрасный луг, поросший дикими цветами. Мэт хотел было сказать девушке, что она смыла с лица не всю грязь, но не успел. Балкис ахнула от восторга.
— Да. Тут очень, очень красиво! И как тут кажется чисто после той помойной ямы, в которую варвары превратили город!
— Ничего подобного!
Балкис и Мэт испуганно обернулись. Варвар-колдун пытался сесть.
— Наше дело — очистить всю землю от неверных! Мы захватим весь мир, а потом положим конец войнам! Мы прекратим любые разговоры обо всех богах, кроме Аримана, любую болтовню о том, что хорошо, а что дурно!
Мэт озадаченно уставился на него.
— Не может быть, чтобы ты и вправду верил во всю эту чушь!
— Ч-ч-что? — вырвалось у колдуна. Голос его был готов сорваться от возмущения. — Как смеешь ты спорить с самим Ариманом?
— А как ты можешь верить ему? — парировал Мэт. — Разве ты не знаешь, что он — Князь Лжи?
— Это всего лишь злобные слухи, распространяемые его недругами!
— Да ведь ты только что сам собственными глазами видел того, кто лично убедился в том, как жестоко солгал ему Ариман, — угрюмо проговорил Мэт. — Арьясп заморочил старику голову, обещал ему, что Ариман одарит его несметными богатствами за то, что тот станет служить ему, верно?
— Так и будет!