— Должен согласиться с тобой, — признал Фесс. — Должно быть, это камень сказал «Ой».
Род поразился прогрессу Фесса.
— Когда-то у тебя и от меньшего случился бы приступ.
Дети обрадовано завопили и наперегонки бросились к камню.
— Назад, дети! — взмолился Фесс, но они уже подбегали к дереву. Фесс усилил громкость: — Назад! Мы должны предположить, что он опасен, потому ЧТО не знаем, что это такое.
Гвен нахмурилась.
— В этом нет необходимости, Фесс.
— Но это разумно, — вмешался Род, — и к тому же он отдал приказ.
Джеффри потянулся пальцем.
Гвен вздохнула и подтвердила приказ:
«Джеффри! Нет!»
Конечно, она сказала это телепатически, и, может быть, только поэтому мальчик отдернул палец и обиженно оглянулся.
— Он не может повредить мне, мама.
— Ты знаешь об этом не больше меня, — Фесс уже стоял за ним и крутил головой в поисках упавшей ветки. Нашел и взял в зубы. — Чем бы это ни было, моему телу оно способно причинить гораздо меньший ущерб, чем вашему, потому что я сделан из стали, а вы — из плоти. И так как, по-видимому, необходимо испытать этот камень, отойдите.
Дети сделали маленький шаг назад.
— Большой шаг, — приказал Фесс.
Дети вздохнули, но подчинились.
— Три, — приказал Фесс.
— Совсем не обязательно, — запыхтела Корделия, но все послушались и затаили дыхание, когда Фесс медленно двинулся вперед.
В наступившей тишине раздались слабые звуки музыки, мелодичные, но повторяющиеся ноты, словно тяжелый басовый ритм.
Магнус поднял голову и осмотрелся.
— Откуда идет этот звук?
— От камня, — ответил Фесс.
Все смотрели на камень, напрягая слух. Точно, это камень производил музыку.
— Какой странный камень, — выдохнул Грегори.
— Поэтому он и требует осторожного обращения, — Фесс очень мягко коснулся камня веткой.
Камень хихикнул.
— Он живой! — ахнул Грегори, широко раскрыв глаза.
Род и Гвен внимательно смотрели на камень.
— Что это такое? — спросила Гвен.
— По крайней мере, он не опасен, — выпрямился, успокоившись, Джеффри.
— Кажется, нет, — и весьма неохотно Фесс добавил: — Хорошо, дети. Можете коснуться его.
Выводок обрадовано загалдел, а Джеффри подошел, наклонился и коснулся камня пальцем. Тот захихикал и сказал: Перестань!
— Он говорит! — ахнули дети.
— Конечно, говорю, — ответил булыжник. — А вы разве не говорите?
— Ну… само собой, я говорю, — подтвердил Джеффри, — но я не камень.
— Конечно, нет, — заверил его камень. — Ты слишком мягкий.
— Как и ты, — Джеффри поднял камень и сжал. — Это мягкий камень!
Все удивленно смотрели. В тишине снова послышалась слабая бесконечная повторяющаяся мелодия с мощными басовыми аккордами.
— Корделия, — попросил Фесс, — пожалуйста, перестань кивать.
— Я не киваю, — отозвалась девочка.
Гвен нахмурилась.
— Нет, дочь, киваешь.
Корделия недоуменно повернулась к матери, но Фесс вмешался:
— Ты просто не сознаешь этого.
— Положи меня, — сказал камень. — Щекотно.
— Дай подержать, — Корделия протянула руку, и Джеффри отдал ей булыжник. Камень снова хихикнул. Корделия погладила его указательным пальцем, и хихиканье перешло в мурлыканье.
— Как замечательно! — девочка снова погладила камень. — Словно мох.
— Мох… — Гвен подняла голову. — Конечно, дети. Он должен быть из ведьмина мха.
Ведьмин мох — особый грибок, который встречается исключительно на Греймари. Он чувствителен к телепатии: если проективный телепат обращает к нему мысль, ведьмин мох принимает форму и цвет того, что представляет себе телепат. Он может даже обрести дар речи и способность к воспроизводству.
Магнус сосредоточенно разглядывал на камень.
— Правда, это должен быть ведьмин мох. Иначе как он может существовать?
— А что он здесь делает? — спросил Джеффри.
— Я делаю музыку, — ответил камень.
— С какой целью?
— Только для развлечения, — заверил его камень.
— Странное слово. Где ты его взял?
— Как где? — ответил камень. — Оно со мной всегда, с того момента, как меня сделали.
Если он из ведьмина мха, кто-то должен был его сделать, — Гвен наклонила голову, разглядывая камень. — Кто тебя сделал, камень?
— Другой камень, — ответил булыжник. Грегори пораженно посмотрел на Гвен.
— Как его мог сделать другой камень?
— Глупышка! — пренебрежительно ответила Корделия. — Как матери и отцы делают детей?
Грегори, не понимая, смотрел на сестру, когда Фесс возразил:
— Сомневаюсь, чтобы это было нечто подобное, Корделия. Ведь камень упомянул только еще один камень.
— Значит, он ребенок! — радостно воскликнула Корделия. — Ух ты! Какой миленький! Я хочу взять тебя к себе домой!
— И не мечтай! — сразу отрезала Гвен. — Мне хватает забот и кроме музыки, которая заполонит весь дом!
— В доме он перестанет, — Корделия повернулась к камню. — Ты ведь перестанешь делать музыку?
— Нет, — ответил камень. — Меня переполняет мелодия: я не смогу удержаться.
— А ты никогда не опустеешь? — поинтересовался Грегори.
— Никогда, — решительно заявил камень. — Музыка растет во мне, и я чувствую… что… должен… взорваться! — он даже подпрыгнул на руках Корделии. Девочка бессловно вскрикнула и потянулась к нему, но Магнус перехватил запястье сестры.
— Отпусти Меня! — рявкнула она, мгновенно приходя в ярость. — Я должна… — но тут Корделия замолчала, глаза ее расширились, она изумленно смотрела на камень, который крутился на земле перед ними, выбрасывая радужную пленку, покрывавшую опавшие листья под ним. Так же неожиданно он остановился.
— Откуда он знает, когда вертеться, а когда останавливаться? — прошептал Грегори.
— Он реагирует на свет, — выдвинул гипотезу Фесс. — Заметьте, что сейчас он лежит на солнце. Сейчас почти полдень; я думаю, он ориентируется по углу наклона солнца к горизонту.
Род застыл. Какой эспер на Греймари может знать о солнечных батареях?
— Разве не проще ориентироваться на восход и закат? — спросил Магнус.
— Нет, потому что в полдень солнце в зените, и угол его наклона относительно горизонта указывает на положение севера или юга. Камень располагается относительно полюса.