И от этой башни волнами разбегались непрерывные гулкие удары металлических камней, они разносились над равниной, пробивая даже ушные затычки.
Род схватил жену за руку.
— Гвен! У меня снова галлюцинации!
— Нет, — ответила она, в свою очередь крепко сжимая руку мужа. — Я их тоже вижу.
— И я, — поддержал мать Магнус, да и остальные дети хором подтвердили увиденное.
— Скажи мне, — обратился Род к Яго, — реально ли то, что мы видим?
Яго пожал плечами.
— А что такое реальность?
— Ох, не нужно опять! — застонал Джеффри. — Ты ему не ответишь, Фесс?
Яго посмотрел удивленно.
«Он не сможет услышать меня», — напомнил Фесс.
— Реальность — это не вопрос мнения, — сообщил Грегори священнику.
Род и Гвен ошеломленно смотрели на своего младшего. Потом Род пристально взглянул на Фесса. Но Яго только улыбнулся, хотя улыбка у него была не очень приятной.
— Тогда тебе нечего бояться этих сновидений.
— Ну уж нет, — возразил Джеффри, — потому что они хоть и не то, чем кажутся, но тем не менее могут быть опасными.
— Эти тебе не причинят вреда, — настаивал Яго, — но если хочешь найти эпицентр музыки, ты должен пройти среди них, — псевдомонах повернулся, сделал несколько шагов, потом снова оглянулся, как бы проверяя, вдут ли за ним.
Магнус, нахмурившись, разглядывал равнину, но младшие косились на Рода и Гвен, которые, в свою очередь, смотрели друг на друга. Потом Гвен с явной неохотой выдавила:
— Пока мы выдержали.
— Пока, — согласился Род. — Фесс, что ты видишь?
«Только равнину, Род, с каменными скалами тут и там, изредка встречаются рощицы».
— Хорошо, ты будешь нашим пробным камнем. Ладно, семья, это все псионика — следовательно, мы можем противостоять любым ее формам. Только помните, дети: все, что вы видите, на самом деле не реально. Следите за мамой и делайте то же, что она.
— Благодарю за доверие, — кисло хмыкнула Гвен. — А как ты будешь защищаться?
— Как и ты, конечно, и еще этим, — Род извлек из ножен меч. — На всякий случай.
Блеснула сталь: Магнус и Джеффри тоже выхватили свои кинжалы.
— Вначале пси-силы, мальчики, — предупредил Род. — Не начинайте фехтовать, пока я не прикажу: у меня предчувствие, что наши враги — не солдаты. Фесс, если увидишь кого-нибудь вооруженного, сообщай немедленно.
«Конечно, Род».
— Ну, тогда за Яго. Пошли.
Они ступили на равнину и погрузились в болото иллюзий.
* * *
В самом центре равнины, окруженный непрерывно меняющимися причудливыми фигурами, Род неожиданно остановился.
— Подождите!
Яго повернулся, улыбаясь блестящими глазами.
— Что?
— Эта… большая штуковина! — Род показал вперед. — Когда мы ее впервые увидели, это был замок, потом гора, потом алмазная башня, которая стала каменной, с кладкой, а сейчас это что-то огромное и бесформенное.
Яго повернулся, чтобы взглянуть. И действительно, каменная башня превратилась в нечто вроде обелиска, с вершиной, выгнутой в форме гиперболы. Там царила мешанина переливающихся цветов, пронизанная разноцветными полосами, напомнившая Роду шелковый муар.
— Похоже на гигантскую куколку, — прошептал Грегори.
— Если это куколка, брат, сохрани меня Небо от этой бабочки!
— Ты тоже видишь это, Фесс?
«Да, Род. Оно становится видно постепенно, по мере того, как рассеивается туман».
«Интересно. Чем бы это ни было, это не только псионика, но и нечто доступное восприятию с помощью обычных чувств».
Яго снова повернулся к ним.
— Странная форма, действительно. Не такая, как раньше. Как будто не меняется.
Теперь, по крайней мере, Род знал, что этот человек так же сбит с толку, как и они, — или он искусный лжец.
У основания гигантского кокона вспыхнули два языка пламени.
Род нахмурился.
— А это что такое?
— Идемте посмотрим, — предложил священник.
Он повернулся, и дети уже собрались последовать за ним, но Гвен железной рукой преградила им путь.
— Нет! Мы не двинемся с места, пока меняющаяся гора не приобретет окончательную форму!
— Ну тогда давайте отдохнем.
Младшие мальчики рухнули наземь, скрестив ноги. Корделия и Магнус садились чуть достойней, а Род нашел пень и камень для себя и жены и осторожно присел, надеясь, что опора под ним не растает. Подняв голову, он увидел, что Яго присоединился к младшим на траве, и ощутил дурное предчувствие: этот человек отождествляет себя с детьми, он словно подчеркивает, что еще не вырос, что он один из них и потому ему можно доверять.
И первые его слова тоже не внушали доверия.
— Зачем вам эти неуклюжие повязки на голове?
— Чтобы нас не отвлекала музыка, — буркнула Гвен.
— Будь уверена: к ней можно привыкнуть! Походи немного среди этих звуков и совсем перестанешь их замечать.
Корделия выглядела неуверенной, поэтому Род возразил:
— Возможно, это было справедливо пятьдесят миль отсюда. Но сейчас музыка такая громкая и диссонансная, что мы не можем не замечать ее.
— Конечно, нет! Просто нужно научиться видеть в ней радость!
Магнус покосился на Рода и спросил:
— Как мы можем наслаждаться музыкой, которая нам не нравится?
— Она даст тебе и удовольствие, если захочешь! Магнус подозрительно посмотрел на священника и промолчал.
— Это справедливо по отношению к музыке, для оценки которой нужны знания, — уточнил Род, — но вовсе не значит, что можно преодолеть нелюбовь к музыке, которая рвет тебе нервы.
— Да нет же! Дело просто в привычке, — пояснил священник. — Если бы ты слушал ее с колыбели, она бы тебе обязательно понравилась!
Корделия следила за спором, переводя взгляд с отца на одетого в черное священника и назад, лицо ее приобрело неуверенное выражение.
— Что-то я в этом сомневаюсь, — сказал Род. — Дело не в незнакомой музыке, а в плохой.
— Заверяю тебя, в своем стиле эта музыка превосходна!
— Ты говоришь слишком вежливо, супруг, — вмешалась Гвен, жестко посмотрев на священника. — Музыка не просто плохая, она отвратительная!
Улыбка священника стала чуть шире, словно вынужденная. Он обвел всех взглядом, потом сосредоточил свои убеждения на том, кого счел самым слабым.
— Давай, милая девушка! Ведь в твоем возрасте все наслаждаются такими ритмами! Убери эти затычки и радуйся музыке!