Отец Коттерсон насторожился:
— Один из королевских «ведунов» узнал из наших мозгов о технологии, отец Игнатий?
— Не думаю, — ответил монах. — И все же, в то время как я час назад медитировал над своими ЧИПами с электролитом, то почувствовал некое эхо, гармонирующее с моими мыслями. Я, конечно, прислушался и почувствовал мозг младенца в резонанс с моим. Сейчас непосредственной угрозы нет, но ребенок, безусловно, подрастет.
— Дай Бог, чтобы его мысли не услышали родители!
— Нет, я не почувствовал никакого дальнейшего резонанса. Может ничего опасного нет: в мозгу у младенца содержался образ его матери. То была жена Верховного Чародея.
Отец Коттерсон успокоился:
— Да, тут опасность невелика, леди Гвендайлон не могла не знать о технологии, и, наверняка, понимает необходимость молчания по этому предмету.
— Значит, как я понимаю, вы нашли способы экранировать свой мозг, а так же других телепатов? — не выдержав, вмешался отец Ал.
— В самом деле, — кивнул отец Коттерсон. — Сие связанно с молитвенной медитацией, отец, при ней мозг закрыт для внешнего мира, но открыт Богу. И все же, кажется нам придется поискать новые способы усиления закрытости. Брат Милен, вы займетесь?
Дородный монах кивнул: разумеется, отец.
— Исследования, обычное дело для тех из нас, кто уединились в этом монастыре, — объяснил отец Коттерсон.
Отец Ал кивнул:
— Иначе он и не был бы Домом святого Видикона. И все же, полагаю, вашим приходским священникам такая деятельность запрещается.
— Нет, все проще. — Отец Коттерсон принялся отрезать свою порцию мяса. — Монахов, обучаемых на приходских священников, учат только грамоте, счету и теологии, а науке и технологии обучают только принявших монашеский обет.
— Практичная система, — признал отец Ал. — Хотя мне не нравится секретность знания.
— Также как и нам, отец, — горящие глаза отца Коттерсона вонзились в него. — Знание должно быть свободным, чтобы им могли овладеть все. Только благодаря умыслу отца Риччи, основателю нашего филиала, удалось сохранить научные знания, когда он прибыл на Грамарий. Иначе его сожгли бы, как колдуна, попытайся он учить тому, что знал. Те, кто первоначально колонизировали нашу планету, вознамерились позабыть все научные знания. Вероятно, и нас самих ждало сожжение, если б мы попытались раскрыть то, чего знаем. А это ввергло бы страну в хаос. Зачатки науки вскормили на Земле смуту Европейского Ренессанса. Что же сделает с этой средневековой культурой знание современной науки и технологии? Нет, пока нам надо хранить свои знания в тайне.
— Но Верховный Чародей может открыть нам путь к началу обучения, — высказал предположение отец Игнатий.
— В самом деле, — глаза отца Коттерсона блеснули мисссионерским рвением.
— Святой Видикон, — произнес, словно про себя, отец Ал, — был учителем.
— Также, как и мы все, не правда ли? — так и просиял, глядя на него, отец Коттерсон. — Ибо, как можно приобретать новые знания и не хотеть поделиться ими с другими?
— Это, — решил отец Ал, — было стремление, с которым можно согласиться.
Отец Коттерсон снова повернулся к своим монахам:
— Кстати, о новых знаниях, брат Цельзиан, как продвигаются ваши исследования?
Брат Цельзиан медленно жевал мясо.
— Не хотите ли добавить соли к этой птице, отец?
— Действительно, хочу, но...
Солонка появилась перед отцом Коттерсоном со свистом смещенного воздуха.
Пораженный, тот резко откинулся назад, широко раскрыв глаза.
Сотрапезники разразились смехом.
Секунду спустя, отец Коттерсон пришел в себя и рассмеялся вместе со всеми.
— Превосходнейшая шутка, брат Цельзиан! Но, должен предостеречь вас насчет вашей склонности к озорству.
— Как же я, отец, без нее начал бы искать методы телепортации предметов?
— Истинно, — признал отец Коттерсон. — Мне думается, вы добились в своих экспериментах определенных успехов, о коих не уведомили нас. Берегитесь, Брат, мы можем приписать честь ваших достижений кому-нибудь другому! Сначала я подумал, что добился успеха брат Хронополис.
— Нет, отец, — улыбнулся брат Хронополис. — Я думаю о создании квантовой черной дыры, но мы опасаемся осуществлять это на поверхности планеты.
Отец Ал попытался внимательно слушал.
— Вы правы, — согласился отец Коттерсон. — Я содрогаюсь при мысли о последствиях столь крутого градиента гравитации, и не желаю оказаться над жерлом внезапно образовавшегося вулкана! Нет, с этим экспериментом нам придется подождать, пока у нас не будет доступа к космическим полетам.
Брат Хронополис повернулся к отцу Алу:
— Отец, когда вы отбудете с Грамария...
— Я лично не смогу произвести такой эксперимент, — улыбнулся отец Ал. — Я ведь антрополог, а не физик. Но, если потребуется моя помощь, я с удовольствием ее окажу.
— Остальное на усмотрение Аббата, — твердо произнес отец Коттерсон.
Создать квантовые черные дыры? Самые лучшие ученые ДДТ до сих пор думали, что это невозможно! Либо грамарийские монахи заблуждаются, либо сильно продвинулись вперед. Был только один способ выяснить... Отец Ал небрежно спросил:
— Вы добились успехов в области молекулярных схем?
Вся трапезная умолкла, глаза устремились на него.
— Нет, — выдохнул брат Хронополис. — Вы можете сделать схему из молекулы?
Ясно. В некоторых разделах они сильно отстали.
— Лично я нет, — пояснил отец Ал, — и все же я знаю, что это делают, срабатывают единственные молекулы кристаллика, способные выполнять все функции... Какой для этого употреблялся древний термин? Ах, да... ЧИПа с целой интегральной схемой.
— Но вы не знаете как ее сработать?
— Сознаюсь, нет.
— Довольно, довольно, — успокаивающе поднял ладонь брат Цельзиан — Теперь мы знаем, что это сделать можно, значит в скором времени сделаем.
Отец Ал ни на минуту не усомнился в этом.
— Превосходнейший вечер, — вздохнул отец Коттерсон, открывая дубовую дверь и провожая отца Ала в келью. — Ваше присутствие чудесно стимулировало дискуссию, отец.
— Она просто завораживала, отец, особенно сообщение о монахине, занимающейся хирургией, не вскрывая тела.
— Ну, пока речь идет о лопнувших кровеносных сосудах и массаже сердца, — уточнил отец Коттерсон. — Тут таятся огромные возможности. Надеюсь келья понравится вам, отец?
— Роскошная, — Ал оглядел комнату площадью девять на двенадцать с голыми отштукатуренными стенами. Соломенный матрасик на дубовой койке, тазик для мытья на подставке и письменный стол с трехногим табуретом. — Настоящее дерево и впрямь роскошь, отец!