— Ох! Славно, славно, — Ганс смахнул выступившие от хохота слезы. — Прошу прощения, Летиция, конечно, это наглая ложь.
— Ну, не очень-то и наглая, — сверкнула глазами Летиция, — тебя ведь по-другому не успокоишь. Идем, идем, Гризельда, не упрямься.
— Ну уж ладно! Уговорили! — улыбнулась Гризельда. — Спасибо вам, люди добрые, что старуху в беде не оставили!
— На то и соседи! — Летиция подхватила ее под руку, отпустив мальчишку. Они зашагали к дому Летиции, а Ганс повысил голос:
— Все в порядке, соседи! Расходитесь по домам! Скоро рассветет, а нам чуть свет подыматься!
Крестьяне потянулись к своим домам, вполголоса перешептываясь. Развлечение окончилось. Расходились медленно, настороженно оглядываясь назад. Наконец последняя дверь закрылась, и деревня снова погрузилась в тишину.
Внутри дома Гризельды сиротливо брякнула посуда.
* * *
— Жарко, папа, — Магнус вытер пот со лба и потянулся к меху с водой (для винного он еще годами не вышел).
— Кудах-тах-тах, — фыркнул Род. — Только и можешь, что причитать. Куда же делся юный воин, готовый пройти любые испытания ради своей Великой Цели?
— Тоже мне цель — Церковь! — буркнул Магнус.
— Не дай бог, услышит твоя матушка — и если ты еще не заметил, сынок, мы на стороне короля. Ну что — тебе еще чего-то хочется? Чего еще?
— Чего прикажете, отец. Принимаются любые советы.
— Только не те, о которых я подумал. Послушай, сын, это серьезное дело! Мы хотим завербовать шпиона, человека, лояльного к королю и королеве, да еще чтобы он мог отправиться в монастырь, не вызывая подозрений!
— Угу, — Магнус наморщил брови. — И значит, поэтому мы ищем кого-то с родственником в монастыре?
— Соображаешь.
— Да ладно тебе, папа! — скорчил мину Магнус. — Что я, по-твоему, — мыслечей?
Тут он осекся.
— Что такое? Сам себя услышал?
— Да, а тебя — нет. Я же не виноват, что ты лучше закрываешь свои мысли, чем я?
М-да. Род был весьма удивлен. Он не думал, что услышит от сына такое признание.
— Я не закрываю, сынок. Просто пытаюсь связать воедино огромное множество деталей.
— Угу. Я запомню, — кивнул Магнус.
— Не переживай, со временем это придет само собой.
— Кстати о том, что приходит само собой, — ночь не за горами, — Магнус прищурился, глядя на ясное солнце. — Ты уверен, что мы доберемся до деревни засветло?
— Родному отцу мы уже не верим, — вздохнул Род. — Вон ищет обитатель здешних мест — спроси сам. Проверь-проверь.
Магнус озадаченно посмотрел на приближавшегося к ним пахаря, усердно налегавшего на плуг. Это был молодой крестьянин, вряд ли старше двадцати, руки — сплошные мускулы. Уголком глаза Род заметил, как Магнус напрягает плечи, сжимает кулаки, сравнивая фигуру пахаря со своей. Сравнение было не в его пользу. Род усмехнулся и помахал крестьянину.
Пахарь заметил их, добродушно ухмыльнулся и помахал в ответ. Поравнявшись с ними, он прикрикнул на быка. Бык остановился и сразу же принялся пощипывать травку, а крестьянин подошел к изгороди, утирая лоб.
— Добрый день вам, лудильщики!
— И тебе добрый день, — этот парень сразу понравился Роду — большинство крестьян даже не смотрели в их сторону, если в лудильщике не было нужды. И потом, пахарь поздоровался и с Магнусом тоже.
— Славный денек.
— Славный, и завтра, видать, будет не хуже, — пахарь бросил опытный взгляд на небо. — Дай Бог, чтобы попрохладнее!
Род понял намек и снял с плеча мех с вином.
— От усердной работы жажда только сильнее. Выпьешь?
— Не откажусь, — пахарь, широко улыбнувшись, принял мех, задрал голову и влил в себя изрядную порцию. Опустив мех, он вытер губы и расплылся в блаженстве:
— Да-а! Для жаркой работы кисленькое винцо — в самый раз!
— Это верно, — усмехнулся Род. — Меня зовут Оуэн — лудильщик, а это мой сын Маг.
Магнус и бровью не повел — он сам выбрал для себя это имя.
— А я зовусь Хобан, — ответил крестьянин. — Какие несете вести?
— Никаких — кроме заварухи у попов.
— Надеюсь, нас не оставят без причастия?
— Уж в этом не сомневайся, — заверил его Род. Хобан кивнул.
— Тогда пускай их вздорят между собой. Лишь бы… — тут он потемнел, — лишь бы мой брат не ввязывался в эти ссоры.
— Брат? — Рода как током ударило. — А с чего бы твоему брату ввязываться в дела церковные?
— Так ведь он монах.
Удача! Роду потребовалось все напряжение сил, чтобы тут же не наброситься на парня, да и Магнус застыл, вытаращив на него глаза. Но нет, Род был слишком опытным охотником, чтобы вспугнуть добычу, кинувшись второпях. Он выпрямился, нахмурив лоб, словно недоумевая.
— А чего тогда бояться, если он уже монах?
— Ну-у! — Хобан ухмыльнулся, похоже, его прямо распирало от гордости. — Он частенько нас навещает, так что мы уж кое-что знаем, как там у них в монастыре. И скажу вам — там ничуть не лучше, чем в деревне, правые и виноватые, делятся и переделиваются, все думают, как бы им обойти друг друга. Только спорят из-за всяких мудреных слов, а не из-за земли или там припасов.
— А им это, должно быть, как нам пироги с мясом, — Род оперся на изгородь. — Тогда слушай, что это за новость, тебе, должно быть, не терпится.
— С чего бы это? — Хобан нахмурился. — Что, небось снова монахи друг на дружку полезли?
— Еще как, — поддакнул Род. — Суди сам — аббат объявил, что Греймари выходит из-под Римской Церкви.
Хобан застыл, недоверчиво глядя на него.
— Увы, это правда, добрый Хобан, — кивнул Род, состроив печальную физиономию.
— Да, уж если и есть слова, из-за которых монахи ополчатся друг на друга, так это самое то, — прошептал Хобан. — Ведь кое-кому не понравится отрекаться от Рима. Может быть, вслух они и не скажут…
— В открытую — нет, — согласился Род.
— Еще бы, они будут хранить это в секрете, пока не наберут достаточно сил, чтобы перечить аббату. Верно? — Хобан заметно побледнел.
Род только молча смотрел на него, пока Магнус не подтолкнул его в плечо. Потом медленно кивнул.
— Да, это верно. Похоже, что твой брат немало рассказывал тебе о монастырской жизни, а?
Хобан нетерпеливо махнул рукой.
— Я же говорю, точно, как в деревне. Ох! Господи, дай моему братцу хоть немного мозгов, чтобы он держался от обоих лагерей подальше!
— Ты можешь помочь ему, не только взывая к Господу, — заметил Род и выждал, пока его слова дойдут до цели, и Хобан пристально посмотрит на него.