— Тогда неудивительно, что наш отец настоящий мужчина, — Магнус с блестящими глазами повернулся к Роду. — Или дело просто в том, что ты вырос в замке?
— Я не вырос в замке.
Дети удивленно смотрели на него.
Потом Грегори откашлялся и сказал:
— Мы считали, что ты вырос в замке д'Арманд, о котором нам столько рассказывал.
Род с улыбкой покачал головой.
— Нет, дети. Ваш дед был вторым сыном тогдашнего графа, а я его второй сын.
— Старший сын графа наследует титул, — объяснил Фесс, — а вместе с ним и замок.
— Но они были виконты, — поправил Грегори. — Ты сам так говорил, Фесс.
— Да, Грегори, но третий лорд д'Арманд настолько превзошел своего деда и оказал такие услуги Максиме во взаимоотношениях с Землей, что был произведен в графы. Поэтому ваш дед смог получить титул виконта и треть семейного поместья.
— Так где же ты вырос, папа? — спросила Корделия.
— Мы выросли в Гранже, дорогая. Это всего лишь большой дом, но достаточно просторный для моих родителей, моего брата и сестры. И, конечно, для меня.
— Ваш отец немного приуменьшает, — утешил Фесс детей. — В доме было двадцать две комнаты, в основном очень просторные.
— И все же это не замок, — Корделия была явно разочарована.
— О, его вполне хватало для нашего семейства, — Род потянулся. — Более чем хватало — но только потому, что дедушка жил с нами.
— Твой отец? — спросил Магнус. — Он не был виконтом?
— Нет, мой дед, — подчеркнул Род.
— То есть сам граф, — Джефри явно запутался. — А почему он жил в меньшем доме?
— Он казался ему более подходящим, — объяснил Род.
— Ваш отец опять приуменьшает, — заверил детей Фесс. — Инбридинг и рецессивные гены посчитались сполна с моим хозяином, как только ему исполнилось семьдесят три года...
— А также осознание того факта, что ему никогда не уйти с Максимы, — напомнил Род. — Он наконец признался в этом самому себе.
— Это всего лишь предположение, Род, граничащее с клеветой, — заявил Фесс.
— Это предположение основано на его постоянных советах сбежать из дома, как только я достигну совершеннолетия.
— Да, он сожалел о своем решении в юности остаться дома и заняться семейным бизнесом, — признал Фесс, — хотя это только входило в его понятие ответственности перед родом. В конце концов он ведь был наследником.
— И как это сожаление отразилось на нем? — спросил Магнус.
— Он стал... немного глуповат, — ответил Фесс. Грегори склонил голову набок.
— Ты хочешь сказать, что он спятил?
— Большинство сказали бы так, — подтвердил Фесс. — Судя по его словам, он не воспринимал окружающее как реальность и ушел в фантастический мир собственного воображения. Часами говорил о благородных королях и прекрасных девах, о колдунах и драконах. Сам он считал себя летописцем при королевском дворе в некоей фантастической стране.
— Но с ним было очень забавно, — быстро добавил Род.
— Конечно, если только он не принимал тебя за чудовище, — заметил Фесс. Род пожал плечами.
— Даже в таком случае он сохранял здравый смысл. В конце концов, герцогиня Мальказская и в самом деле была старой драконшей.
— А что он с ней сделал? — спросил Джефри, широко раскрывая глаза.
— Да ничего. Он никому не причинял вреда, главным образом потому, что Фесс постоянно находился с ним рядом. Поэтому его наследник и отдал нам Фесса вместе с Гранжем.
— Говорилось также о «старомодности» графа в мелочах повседневного быта и учитывалось мнение его жены, что в доме только мебель должна быть старинной, — мрачно добавил Фесс.
— Что относилось в такой же степени к тебе, как к дедушке, — быстро сказал Род. — И мне кажется, ты с тех пор сотни раз опроверг слова насчет «старомодности». Как только вы переселились к нам, ты очень успешно начал успокаивать дедушку.
— Я всего лишь относился к нему с должным уважением, Род.
— Ага, и излагал все на том же архаическом жаргоне, которым пользовался и он, — Род снова повернулся к детям. — Что касается меня, то я считал это интересной игрой. Сколько мне тогда было? Шесть? Поэтому если он говорил, что куст — это людоед, я рад был с ним согласиться.
— Значит, тебе нравилось его общество?
— О, да, — мягко промурлыкал Род. — Всегда.
— А что за фантастическая страна, в которую он играл?
— Королевство Гранкларт, — Род вздохнул, вспоминая годы детства, которые стали волшебными благодаря старику. — Я часами сидел рядом с ним и слушал.
— Ну, каждый раз не больше получаса, — поправил Фесс, — но в детском восприятии это, конечно, бесконечно долго.
— Долго? Да его рассказы никогда не кончались, — Род снова повернулся к детям. — Он сочинял замечательные сказки. После его смерти они стали бестселлерами.
— После? — спросила Корделия. — А почему не при жизни?
— Он их не печатал, — объяснил Фесс. — В этом отношении он был очень настойчив. Уверяю вас, это вполне совместимо с его манией. Он писал ради величия двора Гранкларта, а не для собственной славы.
— Сумасшедший, как Болванщик, — вздохнул Род, — но замечательный старик, — казалось, Верховный Чародей заглядывает в иное пространство, в годы своего детства. — Я часто сидел на полу кабинета, с упоением слушая его рассказы об удивительных приключениях рыцаря Бабраса и его поисках Радужного Кристалла. Потом, став взрослым, я узнал, что когда робот-нянька уводил меня, дед возвращался к своим рассказам и редактировал их. Слушать его было удивительно интересно.
— А что это за Радужный Кристалл? — спросил Грегори.
— В его сказках это была своего рода универсальная отмычка. Кристалл соединял в себе все типы волшебства, чтобы противостоять злому колдуну Маумейну.
Он улыбнулся детям.
— Конечно, в реальном мире это была просто большая прозрачная призма в центре люстры моей матери, но мне больше нравилось, как говорил о ней дедушка.
— Ух ты, — выдохнула Корделия. — А когда мы сможем прочесть его книги?
— Как только отыщу экземпляр, дорогая. К несчастью, я оставил их все в тридцати световых годах отсюда.
Фесс молчал, но Грегори задумчиво посмотрел на него.
— Ну почему он не дожил до нас? — воскликнула Корделия.
— Я уверен, он хотел бы, — вздохнул Род, — но его ждали в другом месте. Надеюсь, после вознесения старик переместился в столь любезный его сердцу Гранкларт. После его смерти граф разрешил нам оставаться в Гранже, но дом без дедушки неожиданно опустел. И к тому же вскоре мне стало ясно, что мой старший брат Ричард унаследует дом после смерти отца.