Но, в конце концов, коту это надоело и он, весь мокрый и грязный, угрюмо забрался обратно в корзину. Облако гордо следовало за, а точнее над ним, старательно орошая и без того мокрую шесть. Взглянув на меня, как на врага номер один, он чихнул и обиженно лег в корзину, пытаясь спрятать нос под кончиком хвоста.
Пришлось сжалиться и прекратить экзекуцию, хотя, когда тучка покорно растаяла и на Обормота вновь упали жаркие лучи солнца, он и не подумал меня благодарить, правда и ругаться тоже перестал, что уже хорошо.
В деревню мы въехали под вечер. Нас встретила одинокая курица у ворот, скромно клюющая что-то в пыли. Мы были удостоены довольно сумрачного взгляда, и проехали мимо. Странно, но вдоль ведущей к колодцу дороги нам так никто и не встретился. Дома стояли пустые и непривычно тихие.
— А где все? — Кот уже не дулся и с удивлением осматривался из корзины.
Я пожала плечами, заинтригованная не меньше его. Смерть я бы почувствовала сразу, но здесь ее не было, в этом я была уверенна.
— Возможно, дальше мы все узнаем, — Коул прислушивался к каким-то звукам, и вскоре я поняла, что это гул собравшихся весте людей. Гм, все любопытнее и любопытнее.
Выехав на площадь у колодца, которая носила гордое название «Каменки», так как когда-то была выстелена камнями, собранными подножья гор, мы увидели, что вся деревня и впрямь собралась там и заинтересованно слушала какого-то убогого щуплого мужичка, взобравшегося на край того самого колодца и что-то вещавшего оттуда тонким противным голосом.
— … А еще, братья, ведьм хорошо сжигать на кострах, подложив вокруг сухих березовых поленьев. Ну, или, на худой конец, хворосту. Орать будет страшно! Да зато весь ее черный дух выйдет и с криком страшным провалится прямо под землю! — Корявый палец обличительно ткнул вниз, сидевшая там коза удивлено мекула. — И урожай сразу повысится, коровы дадут больше молока, а женщины увеличат свои формы!
Последний аргумент сражал наповал, все тут же загомонили, усваивая новые бесценные сведения. Я спустилась с коня и начала проталкиваться к видневшейся неподалеку рыжей кудрявой голове, значительно возвышавшейся над всеми остальными.
— Привет, Колода. А что это здесь происходит?
— Ллин, — радостно завопил друг, обнаружив меня у себя под мышкой и радостно стиснул в медвежьих объятьях. Я обреченно захрипела, синея на глазах, но тут хватка ослабла и, удивленно глотнув воздуха, я увидела, как Колода мотает ногами по воздуху, а Коул держит его за грудки невысоко над землей, обжигая задумчивых холодом глаз. Я кинулась на помощь, пока этот герой его не придушил на глазах у всей деревни и временно приумолкшего ради такого случая оратора.
— Отпусти его немедленно, ты что, с ума сошел? Это мой друг.
Колоду тут же бережно вернули на землю, и он принялся потирать красную шею, недовольно разглядывая Коула.
— Это кто еще такой у тебя? Жених че ль?
Я поперхнулась и закашлялась. Да, хоть завтра под венец.
Но тут оратор новь начал что-то орать и внимание народа временно переключилось обратно.
— Кто это такой-то? — заинтересовалась я.
— Да так, приехал тут на днях, сказал, что пожить у нас хочет. — Колода грустно вздохнул и хмуро взглянул в сторону колодца. — Вчера вдруг взял да и начал вещать о том, что сам он великий борец с нечистью, специализирующийся на ведьмах, и что среди наших баб есть одна такая. Ну, на него сначала внимания-то никто не обращал, да только вот говорил больно складно, да еще прошлый неурожай так приплел, что многие уже верить начали.
— Так. Понятно, а кого в ведьмы-то определил?
Колода скривился и сплюнул на истоптанную землю.
— Майку, вот кого.
Я отрыла рот, ничего не понимая. На сколько я помню, Майка — это была веселая чернявая девушка, в которую было влюблено пол деревни, и которая всей этой половине поотказывала, избрав стезю травницы и вещуньи. И если вечные пучки пахучих связок по всему дому будущий муж еще бы мог стерпеть, то поминутные предсказания и предвидения, вплоть до того, где сегодня был и с кем всю ночь квасил, ни один нормальный мужик перенести не смог. Так и осталась Майка одна, правда ни чуть по этом поводу не унывала и просто повторяла, что если полюбит, то на все глаза закроет, ну а коли нет, так и к лучшему, что стороной обходит. С Майкой в мое прошлое посещение я успела подружиться и даже поделиться парой секретов об отворотах и приворотах, почерпнутых из пыльных фолиантов, которые в свое время приходилось конспектировать в темных подвалах библиотеки Академии. Только вот никогда она не сделала никому зла, и вот уж кем она точно не была, так это ведьмой. Дара, насколько я помню, в этой душе не хватило б и на простое зажигание свечки, не то, что темное колдовство. Я осмотрел на хмурившегося Колоду, который еще тогда ходил за ней хвостиком, просиживая все вечера под окнами, и поняла, что он будет если что, бороться до конца. К сожалению, не все люди на этой площади были настроены также решительно. Так всегда бывает — что-то в хозяйстве не заладится, а винят дурной глаз соседки, злую волю соперницы или колдовство. И если соседка отделается скандалом, а соперница парой прядей выдранных волос, да царапинами поперек смазливого личика, то ведьму, заподозренную в невзгодах, люди просто сожгут на главной площади, напрочь забыв все то доброе, что когда-то она для них сделала.
— Вперед, она рядом с вами! Она плетет свои ужасные заклинания, она готовит яды и прочие пакости, она хочет извести вас всех! — Надрывался мужичок, старательно разрывая ворот рубашки на худой шее. — Но мы не позволим ей бесчинствовать в наших домах, мы не дадим ей губить наших детей! Мы… а ты кто такая?
Я стояла перед ним на земле и пакостно ухмылялась.
— Ведьма, — нагло заявила я, освещая бледное лицо огнем зеленых глаз и сверкая оскалом длинных белоснежных клыков.
Мужичок впечатлительно всхлипнул, побледнел и… рухнул колодец, подняв кучу брызг со дна. Веревка тут же натянулась, видимо он успел ухватиться за ведро. Я заинтересовано наклонилась, заглядывая внутрь и, посветив небольшим пульсаром, разглядела что-то щуплое, дрожащее и матерящееся, сидевшее в ведре и отжимающее край рубахи. Правда, увидев пульсар, материться оно прекратило и тонко завизжало на высокой ноте, пробирающей до косей. Пульсар испуганно мигнул и рванул обратно ко мне. Втянув его в ладонь, я медленно обернулась и с удовольствием обозрела ошарашенные лица местных жителей.
— Да, я ведьма, и тот, кто хочет срочно поджарить меня на костре… — я угрожающе оглядела притихший народ, — прошу сделать шаг вперед.
Как я и ожидала, дураков здесь не было.
— Что ж, тогда выловите этого горе-воителя из колодца и расходитесь по домам.
Люди тут же засуетились и начали расходиться, вспомнив о куче неотложных дел. К колодцу, кстати, так никто и не подошел, и тоненькое спасите из глубины тронуло только меня. Я вновь склонилась над краем и заботливо предложила свою помощь. В меня плюнули и храбро пожелали провалиться сквозь землю, рядом мекнула огорченная коза, которая все еще ошивалась у колодца. Я пожала плечами и отправилась восвояси. Мое дело предложить.