Стоявшее на коленях спиной ко мне маленькое привидение было одето в полосатую сине-белую матроску с отложным воротником и короткие брюки; вафельные подошвы резиновых сапог «данлоп» уставились практически мне в лицо. Я бы могла их потрогать.
Мои колени сильно задрожали, угрожая вот-вот подкоситься и швырнуть меня в каменную бездну.
— Помогите, — сказала я, слова выскочили внезапно, необъяснимо и удивительно, из какой-то древней пресмыкающейся части моего мозга.
Вытянулась рука, белые пальцы схватили меня и с удивительной силой втащили в безопасность. Через миг я скорчилась на полу, спасенная, но дрожащая, лицом к лицу с призраком.
Хотя матросский костюмчик с изображением короны и якоря и сапожки-«данлопы» несомненно принадлежали покойному Робину Ингльби, напряженное измученное лицо, уставившееся на меня из-под бескозырки с ленточкой, было лицом его миниатюрной матери Грейс.
— Вы, — сказала я, не в состоянии сдержаться. — Это были вы.
Ее печальное лицо внезапно стало очень, очень старым. Трудно поверить, что в этой женщине остался хотя бы один атом от Грейс Теннисон, веселой, жизнерадостной девушки, которая когда-то так радостно управлялась с внутренностями Петра Великого, серебряного самовара из чайной Святого Николая.
— Робина нет, — сказала она, кашляя. — Дьявол унес его.
Дьявол унес его! Почти те же слова, которые сказала Безумная Мэг в лесу Джиббет.
— Кто был дьяволом, миссис Ингльби? Какое-то время я думала, что это Руперт, но нет. Значит, это были вы?
— Руперт теперь мертв, — сказала она, прикасаясь кончиками пальцев к вискам, как будто в ошеломлении.
— Да, — ответила я. — Руперт мертв. Это он ставил спектакль «Панч и Джуди» на берегу моря, не так ли? Вы договорились встретиться с ним там, и Робин увидел вас вместе. Вы побоялись, что он скажет Гордону.
Она одарила меня осторожной полуулыбкой.
— На берегу моря? — переспросила она с кашляющим смешком. — Нет-нет, не на берегу. Здесь… в голубятне.
Некоторое время назад я заподозрила, что единственные следы — те, что нашли пять лет назад по пути через поле Джубили в лес Джиббет, — принадлежали Грейс Ингльби, несущей мертвого Робина на руках. Чтобы оставить только его отпечатки ног, она надела его детские резиновые сапожки. Они, в конце концов, были того же размера, что ее обувь. В доказательство она сейчас была обута в них.
Пять лет спустя после его гибели она все еще надевала одежду Робина, отчаянно пытаясь выколдовать своего сына из мертвых. Или искупить то, что натворила.
— Вы отнесли его в лес и повесили на виселице. Но Робин погиб здесь, не так ли? Вот почему вы сделали его святилище тут, а не в его спальне.
Как прозаично это звучало, этот кошмарный разговор с обезумевшей женщиной! Я знала, что, если когда-нибудь вернусь домой в Букшоу, мне понадобится долгая, горячая, дымящаяся ванна.
— Я велела ему оставаться внизу, — произнесла она довольно раздраженно. — «Иди в дом, Робин, — сказала я. — Ты не должен подниматься сюда». Но он не послушался. Маленькие мальчики иногда бывают такими. Непослушными.
Она снова закашлялась и с сожалением покачала головой.
— «Я умею делать фокус с веревкой!» — крикнул он. Он весь день играл в ковбоя с веревкой, которую нашел в гараже.
В точности как рассказывала Салли. Грейс, должно быть, говорит правду.
— Он забрался сюда, не успели мы его остановить. Руперт был в ярости. Он попытался схватить его и встряхнуть, но его железная подпорка поскользнулась на кирпичах. Робин…
По ее лицу катились тихие слезы.
— Упал, — сказала я. Не было смысла уточнять.
— Упал, — повторила она, и то, как она вытолкнула из себя это слово, заставило его отразиться от кирпичей, гротескно повиснув в круглой комнате: никогда я не забуду этот звук.
С ним пришла мысль.
— Это Руперт придумал историю с Панчем и Джуди? Что Робин изображал сцену с Панчем и палачом?
— Где ты это услышала? — требовательно спросила она, вдруг вразумительно и проницательно. Я вспомнила улыбку Безумной Мэг в лесу Джиббет: у этих двух женщин так много общего.
— Ваши показания присяжным на допросе, — ответила я, — это общеизвестная информация.
Я не посчитала нужным добавить, что услышала это от Салли.
— Он заставил меня, — сказала она, утирая глаза рукавом матроски, и в первый раз я поняла, как же она похожа на Робина. Теперь, когда я это заметила, сходство показалось сверхъестественным.
— Руперт сказал мне, что никто никогда не узнает. Робин сломал шею, когда упал, и если мы… если я…
По всему ее телу пробежала дрожь.
— Если бы я не сделала, как он велел, он бы рассказал о нас Гордону. И я была бы наказана. Гордон скор на кулаки, знаешь ли.
Как и Руперт. Я видела синяки, которые он оставил на руке Ниаллы. Двое вспыльчивых мужчин. И вместо того, чтобы драться друг с другом, они оба сделали боксерские груши из своих женщин.
— И вы ни с кем не могли поговорить? Например, с викарием?
Эти слова, казалось, выбили ее из колеи, и она снова зашлась мучительным кашлем. Я ждала, пока она придет в норму.
— Викарий, — сказала она, задыхаясь, — единственный, благодаря кому я смогла вынести последние пять лет.
— Он знал о Робине? — Я не могла поверить своим ушам!
— Губы священника запечатаны, — сказала она. — Он никогда и словом не обмолвился. Он старался приходить на ферму «Голубятня» раз в неделю, просто чтобы дать мне возможность выговориться. Этот человек — святой. Его жена думала, что…
— …что у него роман с вами.
Она кивнула, сильно зажмурив глаза, как будто ей было мучительно больно.
— Вы в порядке? — спросила я.
— Подожди пару минут, — ответила она, — и я буду в порядке.
Ее тело начало оседать у меня на глазах, грозя рухнуть вниз.
Я схватила ее за руку, и на камни вывалился стеклянный пузырек, который она сжимала в кулаке, и позвякивая, укатился в угол, спугнув голубя, выпорхнувшего в отверстие. Я оттащила Грейс в центр комнаты и бросилась за пузырьком, остановившимся у кучи старого помета.
Надпись сказала мне все, что я хотела знать. «Цианистый кальций, — гласила она. — Яд».
Крысиный яд! Его часто использовали на фермах, особенно на тех, где курятники привлекали паразитов. На дне оставалась еще одна таблетка. Я вытащила пробку и понюхала. Ничего.
Грейс распростерлась по полу, извиваясь и молотя руками-ногами.
Таблетки цианистого кальция, насколько я знала, соприкасаясь с влагой рта, горла и желудка, выделяют цианид водорода, токсичный газ, убивающий за пять мнут.