Тем не менее иного выхода он не видел: придется все-таки пустить в ход кольцо.
Запас энергии, таившийся в Арене, всегда казался Эрагону огромным, но в данный момент он совсем не был уверен, хватит ли его для осуществления того, что он задумал.
Краем глаза он заметил, что Торн в полете уже тянет к нему когтистую лапу, а когти на ней длиной в человеческий рост. Что-то в душе Эрагона жалобно вскрикнуло, и он поспешно отскочил, пока это чудовище не схватило его и не сожрало живьем.
Судорожно выдохнув, Эрагон сломил драгоценную оправу Арена и крикнул: «Джиерда!»
Поток энергии, хлынувший в него, оказался куда мощнее, чем он ожидал. Такого ему еще не доводилось испытывать; этот поток был подобен бурной ледяной реке, мощное течение которой несло и швыряло его, точно щепку. Ощущение было одновременно и убийственным, и приятно возбуждающим.
По приказу Эрагона огромная куча щебня и камней, наваленная перед воротами, взлетела в небо единым столбом и ударила Торна точно в бок, повредив ему крыло и отшвырнув куда-то за пределы Драс-Леоны. Затем этот столб земли и камней словно взорвался, разлетаясь по всей округе и накрыв этим страшным «дождем» всю южную часть города.
Взрыв сотряс площадь, а людей побросал на землю. Эрагон, поднявшись на четвереньки, посмотрел вверх и сотворил новое заклинание, ибо энергия кольца почти иссякла. Он прошептал: «Ганга раэхта», что означало «иди направо», и, точно темная грозовая туча, подхваченная порывом сильного ветра, столб земли и камней двинулся вправо, в сторону доков и озера Леона. Эрагон продолжал подталкивать эту страшную «тучу» к центру города, пока хватало сил; затем, когда не осталось даже капли той энергии, что прошла через его тело, завершил заклятие.
И туча обломков с обманчиво мягким шелестом и стуком рухнула на землю. Наиболее тяжелые куски — камни, обломки дерева, комья глины — упали на землю отвесно, изрешетив поверхность озера, а более мелкие остались висеть в воздухе, образовав широкое бурое пятно, которое медленно поплыло дальше на запад.
Там, где раньше лежала груда каменного мусора, теперь зияла огромная дыра. Края разбитых каменных плит, которыми была вымощена площадь, были похожи на обломки зубов. Городские ворота, совершенно изуродованные взрывом, жалобно поскрипывая, болтались на погнутых петлях, распахнутые настежь; чинить их теперь вряд ли имело смысл.
За воротами Эрагон увидел толпу варденов, заполнивших узкие улочки. Вздохнув с облегчением, он устало уронил голову на грудь; он был до предела измучен. «Все получилось», — думал он, не в силах вымолвить ни слова. Потом он заставил себя медленно подняться на ноги, смутно сознавая, впрочем, что опасность еще далеко не миновала, ибо и воины Гальбаторикса тоже начинали подниматься с земли.
Но вардены уже хлынули внутрь города — испуская боевые кличи, размахивая мечами и прикрываясь щитами.
Через несколько секунд среди них приземлилась Сапфира, и то, что должно было стать ожесточенной схваткой, превратилось в побоище. Теперь солдаты Гальбаторикса прежде всего пытались спасти собственную жизнь.
Среди варденов и гномов Эрагон мельком заметил Рорана, но сразу же потерял его из виду, не успев подать ему никакого знака.
«Арья?..» Эрагон обернулся и встревожился, не обнаружив ее рядом с собой. Он стал оглядывать площадь и наконец увидел Арью, отбивавшуюся от двух десятков солдат. Потом ее все-таки схватили за руки и за ноги и попытались куда-то уволочь с площади. Арья, высвободив одну руку, ударила одного из солдат в нижнюю челюсть и сломала ему шею, но второй раз ударить не успела: место убитого тут же занял другой солдат.
Эрагон метнулся к ней. Но, чувствуя во всем теле прямо-таки невероятную усталость, слишком низко опустил меч, и Брисингр, зацепившись за чью-то кольчугу, вылетел у него из рук и со звоном покатился по земле. Эрагон подхватил меч, но на секунду остановил свой бег — он не был уверен, что будет способен драться в таком состоянии, — но тут увидел, как на Арью навалились еще двое, и прибавил ходу.
В тот момент, когда он подбежал к Арье, ей как раз удалось на мгновение сбросить с себя солдат и вырваться, но те снова ринулись к ней. Однако схватить ее не успели: Эрагон ударил одного из них в бок, кулаком ломая ему ребра. Затем какой-то воин с роскошными нафабренными усами попытался нанести ему колющий удар в грудь, но Эрагон перехватил его клинок голыми руками и переломил пополам, а потом нанес усатому воину сильнейший удар тем же обломком. Через несколько секунд все те, кто угрожал Арье, уже лежали мертвыми или ранеными на земле, ибо тех, кого не успел сразить Эрагон, прикончила сама Арья.
Когда все было кончено, она сказала:
— Я бы вполне справилась и сама.
И Эрагон, с трудом переводя дыхание и для равновесия упершись руками в колени, ответил:
— Я знаю… — И кивнул в сторону ее правой руки — той, что была так жутко изуродована, когда она пыталась вытащить ее из железного наручника. Арья тут же смутилась и спрятала искалеченную руку. — Можешь считать, что я сделал это в знак благодарности.
— Хорошенькая благодарность! — И Арья слабо улыбнулась.
Почти все солдаты уже успели разбежаться с площади; те же, кто еще там оставался, испуганно пятились к домам, со всех сторон теснимые варденами. Куда бы Эрагон ни глянул, повсюду воины Гальбаторикса бросали оружие и сдавались.
Он поднял меч и вместе с Арьей двинулся к желтой глиняной стене, выискивая местечко, где было относительно чисто и не видно крови и нечистот. Присев под самой стеной, они стали смотреть, как вардены входят в город.
Вскоре к ним присоединилась Сапфира. Она ласково тыкалась носом Эрагону в лицо, он с улыбкой гладил ее морду, а она в ответ мурлыкала, как кошка.
«Тебе все удалось!» — мысленно похвалила она его.
«Нам удалось!» — возразил он.
Блёдхгарм, по-прежнему сидевший у Сапфиры на спине, развязал крепежные ремни и соскользнул на землю, и у Эрагона на мгновение даже голова закружилась: перед ним была точная копия его самого. Но, приглядевшись, он решил, что ему не нравится, как курчавятся волосы у «копии» на висках.
Блёдхгарм сказал нечто невнятное на древнем языке, и тело его задрожало, окуталось дымкой, точно мираж в сильную жару, и он снова стал самим собой — высоким, покрытым шерстью, желтоглазым, длинноухим и острозубым эльфом. Если честно, Блёдхгарм никогда не был особенно похож ни на эльфа, ни на человека, однако сейчас на его напряженном, жестком лице все же читалась глубокая, почти человеческая печаль.
— Губитель Шейдов, — сказал он, кланяясь Эрагону, — Сапфира сообщила мне о гибели Вирдена. И я… — но договорить он не успел: десять его верных помощников-эльфов, вынырнув из густой толпы, подбежали к ним с мечами в руках.
— Губитель Шейдов! — восклицали они восторженно. — Аргетлам! Сверкающая Чешуя!..
Эрагон устало приветствовал их и даже отчасти ответил на их многочисленные вопросы, хотя предпочел бы, чтобы его оставили в покое.