«Может, ты хочешь, чтоб я ее съела?» — спросила у него Сапфира.
«Пока нет».
Но Биргит даже внимания на слова Эрагона не обратила; она не сводила глаз с Рорана.
— Мам. — Нолфаврель потянул ее за юбку, но она не обернулась.
Насуада тоже подошла ближе.
— Я тебя знаю, — сказала она. — Во время войны ты сражалась наравне с мужчинами.
— Да, ваше величество.
— Что же между тобой и Рораном за ссора такая произошла? Он доказал — и не один раз, — что является прекрасным и очень ценным воином, и мне бы очень не хотелось его потерять.
— Он и его семья в ответе за то, что раззаки убили моего мужа. — Биргит ненадолго задержала свой взгляд на Насуаде. — Они его съели! Съели и даже мозг из косточек высосали! Этого я простить не могу! И намерена получить полагающуюся за это компенсацию.
— Но ведь Роран в этом не виноват! — возмутилась Насуада. — Это совершенно неразумно! И я запрещаю…
— Не так уж это и неразумно, — прервал ее Эрагон, хотя ему страшно хотелось, чтобы Насуада действительно все это остановила. — Согласно нашим обычаям, у Биргит есть право требовать кровавую цену с того, кто виновен в смерти Квимби.
— Но ведь Роран-то в этом не виноват! — вскричала Катрина.
— Нет, все-таки отчасти виноват и я, — тихо сказал Роран. — Я мог бы сам броситься на этих солдат. Мог бы увести их из деревни, но я этого не сделал. Я предпочел спрятаться, а в итоге погиб Квимби. — Он быстро глянул на Насуаду. — Этот вопрос мы должны решить сами, ваше величество. Это вопрос чести — ведь было же для вас вопросом чести Испытание Длинных Ножей.
Насуада нахмурилась и вопросительно посмотрела на Эрагона. Тот кивнул, и Насуада нехотя отошла в сторону.
— Итак, что выбираешь, Молотобоец? — спросила Биргит.
— Мы с Эрагоном убили раззаков в Хелгринде, — сказал Роран. — Разве этого не достаточно?
Биргит покачала головой:
— Нет. Этого мало.
Роран помолчал, было видно, как напряжены мускулы у него на шее.
— Ты действительно этого хочешь, Биргит?
— Да.
— Хорошо. Я выплачу тебе свой кровавый долг.
При этих словах Катрина с громким воплем бросилась к мужу, отгораживая его от Биргит и держа на руках маленькую дочку.
— Я не позволю! Ты его не получишь! Только не теперь! Только не после того, что нам пришлось пережить!
Лицо Биргит словно окаменело. Она ни на шаг не отступила. А Роран, обхватив Катрину за талию, без видимых усилий приподнял ее и отставил в сторону.
— Подержи ее, пожалуйста, — ледяным тоном попросил он Эрагона.
— Роран…
Но Роран лишь смерил его равнодушным взглядом и снова повернулся к Биргит.
Эрагон обнял Катрину за плечи, не давая ей снова броситься к Рорану, и беспомощно посмотрел на Арью. Та взглядом указала ему на свой меч, но он только головой покачал.
— Отпусти меня! Отпусти! — кричала Катрина. Девочка у нее на руках начала плакать.
Не сводя глаз с Биргит, Роран расстегнул свой ремень и бросил его на землю вместе с кинжалом и молотом. Кстати, молот удалось найти одному из варденов на улице Илирии после гибели Гальбаторикса.
Роран расстегнул ворот рубахи, обнажив волосатую грудь, и крикнул Эрагону:
— Сними с меня защиту.
— Я…
— Убери магических стражей!
— Роран, нет! — кричала Катрина. — Защищайся!
«Он сошел с ума!» — думал Эрагон, но вмешиваться не стал. Если бы он остановил Биргит, то опозорил бы Рорана, и жители долины Паланкар навсегда утратили бы к нему всякое уважение. А Роран, и Эрагон это знал, скорее умер бы, чем позволил такому случиться.
И все же у Эрагон не было ни малейшего желания позволить Биргит просто так убить Рорана. Он готов был позволить ей получить свою цену за смерть мужа, но не больше. Очень тихо Эрагон произнес несколько фраз на древнем зыке — пожалуй, никто и не услышал тех слов, которыми он воспользовался, — сделав то, о чем просил Роран. А потом он приставил к своему двоюродному брату еще троих магических стражей: один должен был защитить ему позвоночник и шею, второй — череп, а третий — внутренние органы. Разумеется, только от серьезных повреждений, ибо все прочие Эрагон сумел бы и сам быстро исцелить после поединка. Главное, чтобы Биргит не вздумала отрубать Рорану руки и ноги.
— Готово, — сказал он. Роран кивнул и сказал Биргит:
— Возьми с меня свою цену, и пусть это положит конец нашей ссоре.
— Так ты не станешь со мной сражаться?
— Нет.
Биргит некоторое время просто смотрела на него. Затем она швырнула щит на землю, шагнула вперед и приставила острие меча к груди Рорана. Очень тихо, чтобы ее мог слышать только Роран — хотя Эрагон и Арья со своим кошачьим слухом тоже ее слышали, — она сказала:
— Я любила Квимби. В нем была вся моя жизнь, а из-за тебя он погиб.
— Прости, — прошептал Роран.
— Биргит, я умоляю тебя! — крикнула Катрина.
Никто не двинулся с места, даже драконы. Эрагон обнаружил, что затаил дыхание и боится выдохнуть. В полной тишине слышался только плач младенца.
Затем Биргит отняла меч от груди Рорана, взяла его правую руку и провела лезвием меча ему по ладони. Роран поморщился, когда лезвие с противным хрустом рассекло плоть, но руку не отдернул.
Алая линия пересекла его ладонь. Закапала кровь, она собиралась на земле в лужицу и тут же впитывалась, оставляя темное пятно.
Биргит и еще несколько секунд держала лезвие меча в ране, затем отступила назад и опустила вниз окрашенный кровью клинок. Роран сжал пальцы, и сквозь них ручейками полилась кровь. Он прижал руку к бедру, а Биргит сказала, глядя на него:
— Я получила свою кровавую цену. И нашей ссоре положен конец.
С этими словами она повернулась, подняла с земли свой щит и широкими шагами двинулась обратно в город, Нолфаврель покорно потащился следом за нею.
Эрагон выпустил Катрину, и она бросилась к Рорану.
— Ты — дурак! — крикнула она с горечью. — Упрямый тупоголовый дурак! А ну, дай-ка мне посмотреть.
— Я мог поступить только так, — сказал Роран словно откуда-то издалека.
Катрина нахмурилась, лицо ее посуровело и напряглось. Она внимательно осмотрела рану на ладони у мужа и попросила:
— Эрагон, ты не мог бы это исцелить?
— Нет, — неожиданно резко ответил ей Роран и снова сжал руку. — Нет, этот шрам я сохраню. — Он огляделся: — Ни у кого не найдется какой-нибудь тряпицы, чтобы это перевязать?
Возникло мгновенное замешательство, потом Насуада указала на одного из своих стражников и велела: