– Это правда, сержант, – вмешался Трэгг.
– Откуда вы знаете? – спросил Холкомб.
– Потому что это самый простой и эффективный способ, – с горечью ответил лейтенант.
Мейсон различил в его голосе нотку отчаяния. Он повернул ключ в замке зажигания и завел мотор.
– Это все, что я знаю по этому делу, господа, – заявил он.
– Вы знаете, что написано в дневнике? – спросил Холкомб.
– Конечно, – ответил Мейсон.
– Что?
– Это ни к чему не приведет, сержант, – сказал Трэгг. – Мы обратимся к прокурору. Возможно, как-то удастся достать дневник у почтовых властей.
Холкомб не владел собой.
– Что касается меня, то я забрал бы его в управление и…
– …и позволил бы репортерам пронюхать о том, как ваш человек отдал мне дневник, – закончил фразу Мейсон. – Знаете, это была бы отличная реклама. Она должна помочь моей клиентке. Я подумал и решил, что не стану возражать даже при отсутствии у вас ордера на арест. Если вы захотите меня арестовать, господин сержант, то я и пальцем не пошевельну, чтобы воспротивиться.
Трэгг положил Холкомбу руку на плечо.
– Пошли, сержант. Мы едем к прокурору.
Мейсон включил скорость и отъехал от тротуара. Делла Стрит вздохнула с облегчением.
– Боже мой, шеф, я вся мокрая от эмоций.
– Не говори сейчас со мной, дорогая, – ответил Мейсон. – Эта полицейская машина все еще движется за нами. Я должен сконцентрироваться на управлении. Мне почему-то кажется, что достаточно будет малейшего нарушения дорожных правил, и я смогу оказаться под арестом за неосторожное управление транспортным средством в пьяном виде.
Делла Стрит молча дошла по длинному коридору до дверей их офиса и терпеливо подождала, пока Мейсон откроет своим ключом дверь. Но когда он отступил, чтобы пропустить ее вперед, она импульсивно схватила его за руку.
– Говори! – сказала она.
Мейсон рассмеялся, бросил шляпу в сторону крючка для одежды и закрыл ногой дверь.
– У меня есть срочная работа, Делла, – сказал он.
– Знаю, но говори!
– Только один телефонный звонок. Соедини меня с Полом Дрейком.
– Мучай меня, мучай, – скорчила гримасу Делла Стрит. – Когда я умру от любопытства посреди кабинета, то лейтенант Трэгг обвинит тебя в предумышленном убийстве при отягчающих обстоятельствах.
– Думаешь, он этого не сделал бы? – рассмеялся Мейсон. – А если нет, то сержант Холкомб до тех пор бил бы меня резиновой дубинкой, пока я не признался во всем. Соедини меня побыстрее с Полом, потом все обсудим.
Через минуту Мейсон говорил в телефон:
– Пол, чего стоят твои ходы в газетах?
– У меня нет никаких ходов, Перри. Все, чем я располагаю, это дружеские контакты тут и там. Детективное агентство должно иметь знакомства всюду, если хочет удержаться на рынке.
– Не знаю, ни в какой газете, ни когда именно появилось объявление, но предполагаю, что не больше недели назад. Мне нужен адрес человека, который получал ответы на объявление при помощи почтового ящика тридцать девять шестьдесят два игрек зет.
– Как быстро ты хочешь это иметь?
– Так быстро, что ты удивишься.
– Только не я.
– Через пять минут.
– Скажем, через час.
– Через пять минут.
– Ну, через три четверти часа.
– Через пять минут, – ответил Мейсон и положил трубку.
Делла Стрит смотрела на него, наморщив лоб.
– Что это за номер? – спросила она.
– Не помнишь?
– Что-то вертится в голове… А, вспомнила! Это номер, записанный карандашом на обороте письма Милдред к Диане.
– Точно, – ответил Мейсон. – Только не на обороте письма.
– Как это?
– Письмо было написано на обороте страницы.
– Не понимаю.
– Милдред вырвала эту страничку из блокнота величиной примерно четыре дюйма на шесть. От листка чем-то неуловимо пахло, наверное, пудрой.
– Ты хочешь сказать, что Милдред носила в сумочке блокнот?
– Предполагаю. Наверное, когда-то хотела что-то записать, вошла в магазин, купила дешевый блокнот, знаешь, перфорированные сверху листки, скрепленные сквозь отверстия металлической спиралью, и положила в сумочку. Спустя какое-то время она записала в блокноте номер тридцать девять шестьдесят два игрек зет. Потом, когда хотела написать Диане, перевернула страницу и стала писать записку. Или страница уже была перевернута.
– А откуда ты знаешь, что это номер ящика в отделе объявлений?
– Не знаю, догадываюсь, – признался Мейсон. – Но я готов на это спорить один к десяти. Четыре цифры с двумя буквами на конце – это не номер телефона и не номер дома. А очень часто такие номера ящиков печатаются в конце объявлений.
– Что общего это имеет с подбитым глазом Дианы? – не стерпела Делла.
– Ничего. Дело было не в синяке.
– Тогда в чем? В том, что Карл Фрэтч обыскивал ее комнату?
– Тоже нет.
– Тогда я просто ума не приложу.
– Хромающая женщина, – подсказал Мейсон.
– Не понимаю, – сказала Диана, снова наморщив лоб.
– Слегка хромающая женщина около шестидесяти лет, – повторил Мейсон. – Так ее описала Диана, когда рассказывала нам свою историю. И, несомненно, так описала ее в разговоре с Милдред.
– Ах, ты говоришь о той женщине, которая пришла предложить Язону Бартслеру шахту?
– Это вопрос.
– Что вопрос?
– Приходила ли она по поводу шахты.
– Ты думаешь… Боже, шеф! – воскликнула Делла. – Ты думаешь, что в какой-то газете появилось объявление примерно такого содержания: «Дама с лучшими рекомендациями, домом с обширным садом и умением обращаться с детьми принимает в частный сад…»
– Угадала, – перебил ее Мейсон.
– И что Милдред Дэнвил, – продолжала Делла с возрастающим волнением, – прочитав объявление, пошла к Элле Броктон, забрала малыша и отвезла его к этой женщине?
– Продолжай в том же духе. Пока угадываешь на пятерки.
– Но как на нее вышел Бартслер?
– Не он вышел. Она нашла его.
– Как?
– Ну а если бы ты была женщиной с прекрасными рекомендациями и если бы к тебе пришла эффектная молодая блондинка с маленьким ребенком? – спросил Мейсон. – Блондинка явно нервничает, говорит, что ее зовут Милдред Дэнвил, а мальчика Роберт Бартслер. Она хочет оставить его на несколько дней, пока не найдет подходящего помещения и служанки.